Казалось бы, за последнее десятилетие усилиями ученых, журналистов и политических деятелей в отечественной истории стерты последние «белые пятна». Но это не так. До сих пор не получила достаточного освещения роль белогвардейских эмигрантов во Второй мировой войне. Попробуем восполнить этот пробел.
Да, мы знаем, что белых генералов П.Н.Краснова и А.Г. Шкуро, активно сотрудничавших с Гитлером, судили и казнили в январе 1947 года в Москве. И все-таки они и им подобные составляли подавляющее меньшинство русской эмиграции, сохранившей любовь к России (несмотря на непримиримую позицию по отношению к большевикам). Многие эмигранты еще в тридцатых годах правильно оценили опасность, которую представляла Германия после прихода к власти Гитлера. Союз Младороссов вообще выдвинул лозунг «Царь и Советы», сторонником сотрудничества с Россией был и знаменитый белый генерал И.Ф.Быкадоров. Нацисты этого не забыли.
Среди эмигрантов первой жертвой стал живший в Берлине белогвардейский офицер, писатель Роман Борисович Гуль. Его, участника знаменитого «Ледяного похода» генерала Л.Г.Корнилова, а затем и боев с Петлюрой в Киеве, летом 1933 года арестовали штурмовики и бросили в концлагерь.
Бывший член Кубанского Войскового Правительства Игнат Аросипович Билый после нападения немцев на Польшу открыто выступил в печати против милитаристских устремлений Германии, призывая союзников вмешаться. За это французские (!) власти отправили Билого в лагерь, а впоследствии выслали в Алжир. Пять месяцев провел в тюрьме и член ЦК партии кадетов, депутат II, III и IV Государственной Думы Василий Алексеевич Маклаков.
После оккупации Югославии печальный жребий выпал племяннику премьер-министра Российской империи П.А.Столыпина ротмистру Аркадию Александровичу Столыпину, тяжело раненному под Перекопом в боях с красной конницей: гестапо арестовало офицера и заключило в концлагерь. В Югославии же, в Белграде, под немецкими бомбами погибла вдова одного из вождей «Ледяного похода» генерала А.П.Богаевского Надежда Васильевна.
Депутат Учредительного собрания, а в 1917 году — Генеральный комиссар Черноморского флота Илья Исидорович Бунаков-Фундаминский окончил жизнь 19 сентября 1942 года в газовой камере концлагеря в Аушвице. В 1943-м как «советского шпиона» немцы казнили Сергея Николаевича Третьякова, депутата IV Государственной Думы, товарища председателя Совета Министров колчаковского правительства...
Фашисты неспроста боялись эмигрантов. Задолго до войны, на Западе, у них появился неожиданный, не облеченный реальной властью, но очень опасный и непримиримый враг — бывший Главнокомандующий вооруженными силами на Юге России, Генерального штаба генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин.
Начиная с 1933 года генерал Деникин развернул активную пропагандистскую кампанию против нацизма. В своих статьях, публичных выступлениях, издаваемых на разных языках брошюрах опытный полководец разоблачал планы Гитлера, называл его «злейшим врагом России и русского народа», доказывал необходимость в случае войны с СССР поддерживать Красную Армию. Еще дальше пошел митрополит Евлогий: он открыто призывал эмигрантов в столь сложное время вернуться в Советский Союз.
Но одними выступлениями А.И.Деникин не ограничился. Генерал посылал меморандумы английским лидерам Чемберлену и Черчиллю, военному министру Франции Даладье, заместителю председателя Высшего Военного Совета генералу Гамелену, предупреждая о нависшей над Европой опасности.
Естественно, что значительная часть офицеров-эмигрантов прислушивалась к голосу своего бывшего главкома. Это прекрасно понимали и в Берлине.
В первый же день войны против СССР — 22 июня 1941 года — в Париже прошли повальные аресты наиболее влиятельных русских эмигрантов. Отношение немецких спецслужб к нашим соотечественникам наглядно иллюстрирует такой факт: поначалу их поместили в одном каземате с... испанскими коммунистами.
Через несколько дней русских сосредоточили в лагере, расположенном в Компьене. В том самом Компьене, где за год до нападения на СССР — 22 июня 1940-го — немцы подписали «перемирие» с маршалом Петеном! Кто же попал в лагерь? В большинстве своем те, кто, окажись случайно на советской земле, прожил бы ровно столько времени, сколько потребовалось на конвоирование их до ближайшей стенки.
Причисленный к Генеральному штабу полковник Петр Владимирович Колтышев. Во время гражданской — верный соратник А.И.Деникина. В 1920-м покинул Севастополь на транспорте «Херсон», вступив на борт судна в числе последних десяти офицеров. В эмиграции активно помогал генералу Деникину в работе над его книгой «Очерки русской смуты».
Отец Константин Замбржицкий — бывший полковник Белой Армии, принявший в эмиграции священнический сан, настоятель православной церкви в парижском предместье Клиши. Его службы посещали не только семьи белогвардейцев, но даже... французские коммунисты — послушать организованный отцом Константином прекрасный церковный хор.
Князь Владимир Андреевич Романовский-Красинский, сын великого князя Андрея Владимировича, член Союза Младороссов (тех, что за «Царя и Советы»).Он болезненно переживал первые успехи немцев, но повсюду открыто заявлял, что русский народ непобедим. Естественно, подобная позиция двоюродного племянника Николая II не могла понравиться гестапо.
Примерно через три недели число русских заключенных достигло 200 человек. Среди них были довольно интересные личности.
В Компьене оказались потомок внебрачного сына Екатерины II граф Бобринский, отец главы Союза Младороссов, бывший офицер гвардейской конницы Казем-Бек, бывший военный атташе России в США генерал Галиовский, начальник канцелярии великого князя Кирилла Владимировича контр-адмирал Граф, правнук А.С.Пушкина — Воронцов-Вельяминов, бывший начальник штаба Врангеля генерал Шатилов, начальник канцелярии Западноевропейской Православной Русской епархии Генерального штаба полковник Аметистов. С последним в первый же день пребывания в лагере случился удар.
Конечно, за долгие годы эмиграции у многих заключенных, встретившихся в Компьене лишь по воле немецкого командования, сформировались разные политические взгляды. Некоторые откровенно симпатизировали Германии. Но несмотря на сложное положение, своих антинемецких настроений не скрывали князь Романовский-Красинский, сын бывшего председателя врангелевского правительства инженер Кривошеин, граф Бобринский, полковник Колтышев.
Петр Владимирович вообще высказывался довольно резко. Один из арестованных — глава «Имперского Союза» Николай Николаевич Рузский — открыто возмущался:
— Не понимаю, за что меня арестовали? Я постоянно бывал в Берлине, связан с самим Гиммлером!
Колтышев вспылил:
— Вот потому-то немцы вас и посадили в лагерь, чтобы вы не только по фамилии, но и по духу были русским и служили своему отечеству, а не врагам его!
Полковник дошел до того, что направил письменный протест немецкому командованию против своего ареста. И неожиданно его освободили (немцы не теряли надежды заполучить в Берлин А.И.Деникина, а Колтышев был близким к генералу человеком).
За воротами лагеря еще один освобожденный, некто де Корве, сказал полковнику — начальнику немецкого гарнизона:
— Этот полковник всю войну дрался против большевиков, семь раз был ранен.
Колтышев не выдержал, уточнил:
— Всю мировую войну я воевал против немцев, дважды был тяжело ранен, раз был оставлен в немецких проволочных заграждениях, но в плен тогда не попал и никак не думал, что спустя 25 лет буду объявлен в Париже немецким военнопленным.
Впоследствии Петр Владимирович Колтышев оставил огромный архив, воспоминания о русской эмиграции, ее действиях во время Второй мировой войны.
«В Париже и во многих других местах Франции появились очаги сопротивления, в которых нередко основной организующей силой были русские, — писал полковник. — Немецкое гестапо знало об этом, и число арестов среди русских стало быстро возрастать. Концентрационные лагеря во Франции и Германии заполнялись сотнями, а затем и тысячами русских... Немало было расстреляно по суду или без суда, а еще больше было замучено или «пропало без вести». Они также, не в меньшей степени, исполнили свой долг».
Заслуги эмигрантов признало даже правительство СССР. После окончания войны митрополиту Евлогию и последнему морскому министру Временного правительства вице-адмиралу Дмитрию Николаевичу Вердеревскому было предоставлено советское гражданство. Но воспользоваться им престарелые эмигранты не успели — оба скончались в 1946 году.
К сожалению, до сих пор наследие Колтышева и многих других эмигрантов — патриотов России недоступно широкому кругу читателей. А жаль. К свидетелям того, как творилась наша История, не раз обращались классики. Кстати, когда Александр Исаевич Солженицын работал над «Красным колесом», одним из самых усердных его корреспондентов был уже старый и больной, но прекрасно все помнивший Причисленный к Генеральному штабу полковник Колтышев.
Виктор Кокосов
Свернуть статью
Лебединый стан (стр. 60-61)
Аннотация:
Казалось бы, за последнее десятилетие усилиями ученых, журналистов и политических деятелей в отечественной истории стерты последние «белые пятна». Но это не так. До сих пор не получила достаточного освещения роль белогвардейских эмигрантов во Второй мировой войне. Попробуем восполнить этот пробел.Читать всю статью