Аннотация:

Первым из отечественных средств индивидуальной защиты (СИЗ) стал  противоосколочный бронежилет 6Б2. Его создателем был конструктор Юрий Германович Ивлиев. Этот и другие разработанные при его участи СИЗ использовались в афганской войне. В журнале публикуется отрывок из воспоминаний Ю.Г. Ивлиева.
 Читать всю статью

Первым из отечественных средств индивидуальной защиты стал бронежилет 6Б2. Его создателем и инициатором разработки был конструктор Юрий Германович Ивлиев, воспоминания которого редакция представляет читателям журнала. 

Мало кто знает, что первый опытный образец отечественного армейского бронежилета — индекс 6Б2 (противоосколочный), был сконструирован и изготовлен накануне афганских событий, без технического задания, по моей личной инициативе. Делал я его, по существу, полулегально — в основном, в нерабочее время, задерживаясь на работе допоздна. Сейчас, наверное, скажут — хобби. Но я понимал важность задачи и личную ответственность за ее решение. Формально получалось, что я, как сотрудник режимного предприятия, на рабочем месте в неурочное время был занят «посторонними делами», расходуя «казенные материалы»! Официально же такая разработка (с обязательным выполнением жестко регламентированных этапов работ) потребовала бы десятки миллионов полновесных советских рублей и несколько жизненно важных на тот момент лет на ее выполнение.
10 февраля 1980 года, через полтора месяца после ввода наших войск в Афганистан, этот образец был представлен начальником моего отдела Б.Д. Чухиным и директором «ВНИИ стали» М.И. Маресевым на закрытом совещании ЦК КПСС.
Тогда уже имелись человеческие потери, а на этом совещании еще только ставился вопрос создания защитного жилета. Демонстрация готового образца стала для присутствующих неожиданностью. На совещании было принято важное решение: взять этот образец за основу и с крайне жесткими сроками, — всего за два с половиной месяца, — разработать техническую документацию и выпустить установочную партию.
К решению этой задачи были подключены полдюжины головных предприятий ведущих министерств, разбросанных по всей стране. ВНИИ стали было поручено объединить их усилия и координировать решение задачи. Лично на меня было возложено авторское сопровождение работ и решение возникавших при этом технических вопросов. Для этого приходилось почти непрерывно метаться между вошедшими в кооперацию предприятиями. 
Характерно стремление всех участников работ на всех уровнях помочь делу. Вот слова тогдашнего заместителя главного инженера Златоустовской швейной фабрики Нины Дмитриевны Мироновой, обращенные к работницам швейного цеха (я был свидетель): «Девочки, нужно постараться! Ведь там наши дети!» Из многих участников работ она выделена и потому, что сделала больше, чем была обязана формально, по должности. Я и раньше, при каждом удобном случае, старался рассказать об этом, но никогда не писал.
А дело было так. Буквально за три дня до запуска бронежилета в производство, когда в лаборатории фабрики уже был отшит и утвержден его эталонный образец, расписана технология, установлено оборудование, мне пришла идея, как, внеся незначительные конструктивные изменения, повысить надежность и площадь защиты бронежилета. Но меня мучили сомнения: можно ли поднимать этот вопрос перед самым запуском? Срыв сроков выполнения работы — это неминуемое наказание многих, и в первую очередь руководителей. И все же после долгих раздумий рано утром, не рассчитывая на успех, я отправился к Нине Дмитриевне. Она внимательно, ничего не спрашивая и не перебивая, выслушала меня, затем молча сняла телефонную трубку. Я замер в напряжении... Куда, зачем звонит? Может, директору жаловаться, что ее отвлекают от дела? 
Но Нина Дмитриевна спокойно, почти буднично, спросила у кого-то, есть ли на складе лента, указанная в моем предложении. И сразу: «Сколько есть ленты?» После этого, уже обращаясь ко мне:
— Ну все, так и будем делать, идите готовиться.
— Но как? — спросил я, зная, что изменения конструкторской документации полагалось доработать, согласовать, утвердить, после провести испытания, а затем заново утвердить в Москве в двух институтах и прочих инстанциях. А это недели задержки!
Нина Дмитриевна так же спокойно спросила:
— Юрий Германович! Вы уверены в своем предложении?
— Да, конечно! — воскликнул я.
— Тогда внесите изменения в чертежи, имеющиеся на фабрике, и распишитесь. 
Это было разумное и самое естественное решение, но для той эпохи бюрократизма (да и для нынешней тоже!) совершенно неожиданное. Допустив такое, она не просто помогла скорейшей реализации технического решения, но сразу, без колебаний и громких слов, разделила всю полноту ответственности! В то время, в тех условиях — это был поступок! 
Сразу после разговора я позвонил на работу и без подробностей сообщил о найденном новом решении и получил от начальника отдела устное согласие действовать, как считаю правильным. Впоследствии это решение я оформил как изобретение. Сам принцип (и его вариации) использованы и в последующих типах бронежилетов.
В день запуска бронежилета в производство (точно в намеченный планом срок) с самого начала смены в цехе почти неотлучно находились главный инженер и его заместитель, главный технолог, начальник цеха, мастера этой и следующей смены. Конечно, в душе я не мог не волноваться: удастся ли воплотить задуманное? И, главное, хватит ли умения и терпения у работниц освоить технологию и обеспечить повышенные требования к точности исполнения? Но одновременно я понимал — в этот момент от меня как раз требуется уверенность и твердость.
Результат мог быть проверен только на заключительных операциях сборки. Поэтому до последнего момента сохранялась внутреннее тревожное и какое-то торжественное напряжение, которое, однако, никто не показывал. Когда после одиннадцати часов вечера, уже к концу второй смены, после устранения «на ходу» замечаний ОТК, наконец, появился первый готовый бронежилет (а за ним и другие), все вздохнули с облегчением — это было минутой общей радости, которую никто не скрывал. Не было цветов и громких речей. Не верилось, что внедрение, к которому долго готовились, успешно состоялось и можно спокойно идти по домам: технология и методы контроля проверены и освоены практически. Производство могло продолжаться уже и без нашего участия. Была глубокая ночь, но после пережитого, конечно, было не до сна.
А впереди предстояла другая сложная задача — ежедневно наращивать сменные нормы выпуска изделий для сдачи их партии в утвержденный жесткий срок.
Так в чем же уникальность этого первого массового бронежилета 6Б2 для Советской армии? 
* * *
Напомним, что в 1971 году по заданию технического управления МВД СССР ВНИИ стали уже был разработан противопульный бронежилет ЖЗТ-71. В структуре защиты этого бронежилета использовались пластины из высокопрочного титанового сплава ОТ4-1, помещаемые в тканевый чехол. Других, более эффективных материалов на тот период не было. Использовать его для армейских задач было нереально ни по массовым характеристикам (он весил почти 12 кг), ни по эргономическим требованиям. 
Не получил одобрения военных и первый армейский бронежилет 6Б1, разработанный ВИАМ в конце 60-х годов. В его защитной структуре был использован алюминиевый сплав.
А в бронежилете 6Б2 впервые была использована защитная структура на основе ткани из арамидного волокна.
Созданию армейских бронежилетов 6Б2, да и многих последующих, предшествовала разработка уникальной ткани для них. Совершенно случайно мы узнали, что на отечественном предприятии (тогда оно носило название ВНИИВпроект — Всесоюзный научно-исследовательский и проектный институт искусственного волокна), расположенном в Мытищах, разработаны волокна, подобные американскому волокну кевлар-29, которые тогда использовали исключительно в ракетной технике. Об уникальных защитных характеристиках материалов из волокон кевлара-29 мы знали из литературных источников (они были так высоки, что мы поначалу даже сомневались в их достоверности). По удельной прочности эти волокна в разы превышали прочность стали! 
Уже на следующий день мы с сотрудником нашей группы Евгением Ивановичем Цесько были на приеме у заместителя директора по науке этого института Геннадия Алфеевича Будницкого. Я тогда был ведущим инженером — это явно не тот уровень, на котором следовало бы вести переговоры. Но начальник отдела был в отпуске, а откладывать не хотелось. Я готовился к трудной дискуссии, искал аргументы, чтобы убедить встречающую сторону в важности участия в создании перспективного материала для жилета. Но с самого начала встреча стала развиваться в духе взаимопонимания. Без лишних формальностей сразу были определены неотложные задачи. Предстояло из волокна сделать ткань, наилучшим образом отвечающую требованиям защиты, а это совокупность около десятка различных факторов. Это и толщина элементарных волокон, и нитей, сплетенных из них, количество сложений в нити, кручение, тип плетения ткани и т. д. и т. п.
Так как финансирование работ отсутствовало (заявки следовало подавать в министерства заранее, по крайней мере, за год), договорились проводить работу по прогрессивной, только что введенной тогда форме — договору о взаимном сотрудничестве, т. е. без взаимных финансовых расчетов. При этом мы по результатам испытаний задаем параметры в различных сочетаниях, а они — изготавливают ткань. После этого мы обстреливаем образцы и вводим уточнения. Благодаря этому алгоритму оптимальное сочетание нашли удивительно быстро. Материал и его структура используется и поныне, хотя многие пытались его превзойти. В отчете о создании первой в СССР баллистической ткани, которая получила наименование ТСВМ ДЖ-1 (ткань из волокон синтетических высокомодульных для жилетов), я указан как руководитель работ, но то был коллективный труд, помноженный на инициативу и профессионализм большого коллектива. Другие участники: Евгений Иванович Цесько— непосредственное проведение испытаний, Борис Дмитриевич Чухин, к.т.н. — начальник нашего отдела; в Мытищах: — Зоя Степановна Бунарева, к.т.н., впервые в стране освоила производство этого сложного в переработке материала, Николай Васильевич Токарев, обеспечивший требуемое качества волокон. И конечно, Геннадий Алфеевич Будницкий. Он и в тяжелые годы перестройки сделал немало для сохранения отечественного производства арамидных материалов.
Именно этот уникальный арамидный материал и стал основой защитной структуры бронежилета 6Б2. Бронежилет весил всего 4 кг, обладал необходимой подвижностью и великолепной даже по нынешним требованиям противоосколочной стойкостью. Однако быстро нарастить его выпуск наша промышленность не могла. Но Афганистан ждал бронежилеты.
В одну из плановых командировок на Златоустовскую швейную фабрику я обратился прямо к ее директору Аиде Александровне Дерябиной с просьбой выделить мне 12-метровый раскройный стол. Мне нужны были специальный картон (прешпан) для лекал, мелки для разметки и прочее. Все это требовалось для задуманной инициативной разработки новой экономной раскладки ткани для бронежилетов. Однако Аида Александровна настойчиво убеждала меня, что более экономную раскладку сделать просто невозможно (ведь на фабрике действительно работали очень опытные специалисты), но, в конце концов, уступила, позвонила в конструкторский отдел и дала соответствующие указания. 
Я тогда рисковал, так как у меня пока еще не было готового решения, хотя общий концептуальный подход к решению, конечно, созрел. За неделю-полторы урывками, наряду с выполнением основного командировочного задания, я изготовил рабочие лекала, — а их было около сотни! В один из дней вместе с раскройщицами цеха мы начали раскладку всех деталей. Начальник технического отдела Вера Васильевна Рахман посмотрела на нас, ухмыльнулась и пошла обедать. После обеда она, даже не спросив, как дела, поскольку была абсолютно уверена, что мы занимаемся пустым делом, попросила раскройщиц расставить столы на прежние места. 
Надо было видеть ее лицо, когда одна из раскройщиц шепнула ей на ухо, что при раскрое, предложенном представителем ВНИИ стали, получилась экономия ткани почти в полметра. А это означало, что, не ожидая поступления новой партии дефицитной ткани, фабрика могла выпустить дополнительно еще несколько сот бронежилетов!
Новая раскладка обеспечила годовую экономию около 12 километров дорогостоящей, остродефицитной ткани ТСВМ ДЖ-1 (стоимость одного метра ткани была соизмерима с моей недельной заплатой!). Было оформлено совместное рационализаторское предложение. По результатам его использования на фабрике подсчитали годовой экономический эффект — около 500 моих годовых окладов! Мое авторское вознаграждение составило около полуторамесячного оклада. Такими были тогда расчетные коэффициенты.
Но для себя я считал эффект иначе: сколько из сэкономленной ткани можно еще сшить жилетов для спасения человеческих жизней. 
Излишне говорить, что все это (включая последующие работы по разработке и внедрению других типов бронежилетов) снизило потери советских войск в Афганистане. Позже нами была разработана целая линейка бронежилетов с более высокими защитными характеристиками: это 6Б3Т, 6Б3Т-01, 6Б3ТМ, 6Б4 и 6Б5 и другие. Их разработка также велась по немыслимо напряженной схеме: от идеи — технического решения — до чертежа, а с него — сразу в производство! Потому внутри всегда присутствовало сознание безмерного бремени личной ответственности за решение поставленных задач.
Причастность к этим событиям — это предмет моей личной гордости.

Записал Евгений Чистяков
Свернуть статью