Аннотация:

Авторы провели анонимный опрос среди полутора тысяч полицейских, прокуроров и судей о профессиональной деформации сознания людей в их ведомствах. На основе собранного материала удалось выделить несколько основных типов профессиональной деформации сознания. Среди сотрудников полиции и силовых структур это: «боязнь права», своих полномочий; правовой цинизм; чрезмерная подозрительность к другим и уверенность в собственной непогрешимости; откровенное перерожденчество в «оборотней». Для судей немалое искушение представляет независимость и самостоятельность судебной власти. Для них характерны следующие профессиональные деформации: боязнь ошибиться; «правовая самоуверенность»; личная неприязнь к отдельным видам преступлений; тот же правовой цинизм, подкрепляемый практической ненаказуемостью судей за необоснованно вынесенный приговор. Похожие мотивы и деформации встречаются также у прокуроров, но на них накладывает отпечаток строгая вертикаль структуры, в которой они служат. Схожесть типов профессиональной деформации у всех сотрудников правоохранительных органов и силовых структур отчасти объясняется схожестью обстоятельств, которые приводят к деформации правосознания. Это обязывает ученых и специалистов тщательно изучать существующую проблему, чтобы в конечном счете разработать комплекс рекомендаций по совершенствованию кадровой работы в системе правоохранительных и силовых министерств (ведомств).Читать всю статью

Деформации правосознания в российской юридической науке уделяется недостаточное внимание. До 1917 года работы по данной тематике можно буквально пересчитать по пальцам, несмотря на остроту этой проблемы в практической деятельности царской полиции. В советское время деформации правосознания людей в погонах рассматривалась не системно и, как правило, в закрытых исследованиях. Тогда считалось, что нормальный советский человек, тем более — сотрудник органов, не может быть подвержен деформации правосознания. В постсоветское время появились научные работы в указанной области, однако их пока явно недостаточно.
В теории права выделяют три типа деформации правосознания: 
– Под правовым инфантилизмом принято понимать недостаточность у гражданина правовых знаний в широком смысле слова — когда человек не полностью понимает сущность права и, соответственно, не имеет установок на соблюдение норм.
– Правовой нигилизм заключается в осознанном несоблюдении требований закона, но без совершения преступных деяний. Нигилизм, как правило, связывается с недоверием к праву, отрицанием возможности с его помощью добиться справедливости.
– Под перерождением подразумевается не просто осознанное игнорирование норм права, но и совершение при этом умышленных преступлений. 
Однако очевидно, что подобная классификация совершенно не подходит для сотрудников правоохранительных и силовых структур. В органы правопорядка принимают людей с достаточными юридическими знаниями, которые они постоянно применяют. Следует признать у них и отсутствие нигилизма: работа в правоохранительных органах и отрицание права, как такового — несовместимы. А служба в Вооруженных силах для всякого неизменно начинается с изучения Уставов и других правоустанавливающих документов, без чего не допустят до принятия Присяги.
Это побудило искать другие подходы к уяснению феномена деформации правосознания у правоохранителей и силовиков. 
Мы решили опросить 300 полицейских, прокуроров и судей о профессиональной деформации сознания в их ведомствах. И потерпели фиаско. Все опрошенные категорично заявили, что людей с деформа­цией правосознания в подразделениях, где они служат, не имеется. Стало очевидным, что офицеры не будут откровенничать по столь деликатному вопросу. 
Тогда мы изменили тактику. Во-первых, сделали опрос анонимным. И, во-вторых, попросили сообщить о лично встречавшихся фактах деформации правосознания, но в других структурах. То есть, полицейские рассказывали о судьях и прокурорах, те, в свою очередь, о полицейских, адвокаты — обо всех. Такая хитрость позволила собрать богатый материал, на основе которого удалось выделить несколько основных типов профессиональной деформации сознания. Кроме того, в исследовании был учтен и личный опыт авторов. Всего опрошено более полутора тысяч полицейских, следователей, судей, прокуроров, адвокатов, сотрудников спецслужб, военнослужащих.
Стоит заметить: каждое из правоохранительных, надзорных и силовых ведомств любой страны представляет собой достаточно закрытую организацию с самостоятельной вертикалью, хоть и включенной в общую государственную систему: с четко выделенной иерархией, жестким разделением на начальников и подчиненных, соответствующей схемой принятия и исполнения решений (и приказов), корпоративным правилом «не выносить сор из избы». Те, кто пытается нарушить принятые традиции «круговой поруки», воспринимаются как предатели, отщепенцы. 
Данные «родовые черты» также способствуют возникновению профессиональных деформаций.

Типы профессиональной деформации правосознания сотрудников полиции и силовых структур

Первый тип деформации нами условно назван «боязнь права», боязнь своих полномочий.
Его типичные представители — сотрудники, избегающие принятия решений по вопросам, относящимся именно к их правовым полномочиям. Они безынициативны, боятся ошибиться, желают получить по каждому поводу конкретное указание от руководства, предпочитают не работать, а давать советы, всюду (на всякий случай) ставят гриф секретности, постоянно опасаются заговора («подставы»). Руководители данного типа работают по образцу, а не по закону, стараются переложить ответственность на других или «размазать» ее путем многочисленных согласований, делают ставку на подчиненных, беспрекословно выполняющих любые приказы, независимо от их законности, нравственности, честности, справедливости. 
В основе этой деформации иногда лежат причины, связанные с жизненными обидами и комплексами. Например, неприязненное отношение (а то и тайная ненависть) ко всем, кто образованнее, красивее, моложе, сильнее, успешнее.
Второй тип деформации — правовой цинизм. Его адепты считают обязательным соблюдение закона всеми, кроме самих себя: на работе и в быту они спокойно допускают правонарушения. И даже охотно выставляют напоказ свое циничное, пренебрежительное отношение к праву (езда за рулем в нетрезвом виде, хулиганские выходки и т.д. сопровождаются гордыми рассказами знакомым и незнакомым о своей «крутости»). 
Данный тип характерен и для зарвавшихся армейских офицеров. Воспитанные за забором воинской части, они чувствуют вседозволенность, устанавливая свои законы и правила. Особый случай — поствоенный синдром — после возвращения из горячих точек, который без системы реабилитации «рассасывается» медленно и болезненно. Некоторым лихим бойцам кажется, что их участие в КТО дает своего рода индульгенцию на нарушение закона в мирных условиях: «я воевал, и имею право поступать, как хочу»
К третьему типу относятся офицеры, первоначально желающие строго выполнять свои обязанности. Однако со временем, на основе, казалось бы, верных и понятных установок у них формируется искаженное восприятие действительности и окружающих, в том числе коллег. Как правило, напрочь лишенные чувства юмора, они излишне, порой до маниакальности, подозрительны, постоянно обнаруживают в отношении себя слежку, провокации. Безвременно ушедшие руководители спецслужб А.А. Григорьев и Б.М. Евстратиков обратили внимание авторов статьи на явно завышенное самомнение подобных «правоохранителей» и на их осторожно-неприязненное отношение к товарищам по работе. Причем, для возникновения подозрений достаточно всего лишь сплетни, неосторожного высказывания. Если таким людям сказать о ком-либо плохое — они верят сразу. Если, напротив, охарактеризовать человека положительно, то у них появляется вопрос — с какой целью похвалили. 
Они полностью уверены в собственной непогрешимости, не желают проверять свои подозрения и умозаключения, заранее винят во всем подчиненных, не склонны менять точку зрения. Если убедили себя в виновности того или иного лица, то разубедить их бывает практически невозможно. Уголовные и оперативные дела ведут в явно обвинительном русле, зачастую чересчур расширительно трактуя требования закона. 
Причем, если одна часть «правдолюбов» не рискует нарушать законодательство, то другая — «во благо общества» — совершает преступления, прикрываясь крылатой фразой Жеглова из кинофильма «Место встречи изменить нельзя»: «Вор должен сидеть в тюрьме, и никого не интересует, каким способом я его туда отправил». 
«Во благо», они готовы к превышению служебных полномочий, чтобы привлечь к уголовной ответственности вероятно виновного: сфальсифицировать доказательства, подбросить боеприпасы, оружие, наркотики, а то и применить силовое давление (так ли уж редко мы читаем об избиениях или даже пытках задержанных?!) и т.д. 
Между тем, исторический опыт показывает: если подобным образом нарушать закон можешь ты, то всегда, рано или поздно, обязательно найдутся люди, которые точно также поступят с тобой. И тезис: «Мы оперативное подразделение — мы можем все» — не поможет.
К четвертому типу деформации относятся служащие, у которых желание выполнять свои обязанности (для полицейских — бороться с преступностью) пропадает и обращается в преступную деятельность. Этот тип назван нами «перерождение».
Правда, часть будущих «перерожденцев» приходит в органы правопорядка с правильными установками и убеждениями. Но криминальная среда, недостижение справедливости «ломает» их психику. Они считают, что становятся «мудрее» — учатся «вовремя закрывать глаза», а при возможности и лично участвуют в преступных схемах, прикрываясь отговорками: «мир изменить нельзя», «начальники тоже незаконно зарабатывают» и т.д. В дальнейшем процесс собственного обогащения уже не отпускает. Растет и перечень преступных услуг: «крышевание» фирм, участие в рейдерских захватах, выбивание долгов, искусственное создание предпринимателям «проблем» и их «решение» за вознаграждение и т.д.
Встречаются и «оборотни по убеждению», которые намеренно идут на службу, чтобы, злоупотребляя властью, зарабатывать деньги. 
Практике известны случаи совершения силовиками и иных преступлений: убийств, изнасилований и др. Но это, как правило, связано не со служебной деятельностью, а с другими, в основном личными причинами.

Типы профессиональной деформации правосознания судей

Независимость и самостоятельность судебной власти — одна из ключевых конституционных гарантий нашей страны — соблюдается неукоснительно. Однако именно самодостаточность, порой, порождает и определенные профессиональные деформации у вершителей правосудия. 
Первый тип деформации нами условно назван «боязнь ошибиться». 
В его основе — совершенно нормальное желание судить объективно, устанавливая истину, наказывая виновных и не допуская осуждения невиновных. Для этого судья, как и положено, скрупулезно разбирается во всех мелочах уголовного дела. Однако зачастую к столь тщательному изучению судью побуждает не установление истины, а человеческий страх ошибки. Причем боязнь не попрания справедливости, а возможных неприятностей за допущенное нарушение. В итоге судья в значительной мере ориентируется… на подсудимого: если тот признал вину — назначает наказание «на всю катушку». Но если подсудимый вину не признал, судейское сознание начинает разъедать тревога: что мне будет, коли вдруг я приговорю невиновного? То есть, срабатывает грустный афоризм: «Чистосердечное признание смягчает ответственность, но … удлиняет срок!» Нам известны случаи, когда раскаявшиеся подсудимые, находившиеся в преступной группе «на вторых ролях», получали большее наказание, чем не признавшие вину активные участники преступления.
Имеется и противоположная деформация, названная нами «правовая самоуверенность» — выработка у некоторых судей уверенности в непогрешимости своих действий. Даже убеждение о виновности или невиновности подсудимого у них сформировано еще на стадии назначения судебного заседания. И, что страшно, окончательно сформировано. Убедить их в возможной ошибке практически невозможно. Увы, распространена и практика написания приговора до окончания судебного разбирательства
Исток этой деформации, как правило, кроется в человеческих слабостях, гордыни, самовлюбленности. Профессионально подготовленный и уверенный в себе судья, если перестанет совершенствовать свои знания, критично относиться к себе, может со временем стать одним из образчиков деформированной личности. 
Следующая деформация связана с неприязнью судьи к определенному роду деятельности или к отдельным видам преступлений. Мы назвали этот тип синдромом обиды. Эта неприязнь чаще всего ассоциируется с личными неприятностями. Если судья за конкретные деяния назначает максимальное наказание, значит он или его близкие стали жертвами именно этих преступлений (грабежей, хулиганства и т.п.). 
Некоторые судьи не свободны от такой деформации, как правовой цинизм — демонстративное пренебрежение к праву. К примеру, многие из анонимно опрошенных сотрудников правоохранительных органов вспомнили, как судья вел заседания в нетрезвом виде. Известны случаи, когда по уголовным делам, где обвиняемые согласились на особый порядок, судьи выносили приговоры, фактически не знакомясь с материалами следствия — уголовное дело даже не покидало канцелярии суда. 
При этом столь недопустимые истории такие «законники», смакуя, пересказывают коллегам, наслаждаясь, видимо, своим статусом и чувствуя себя «над правом».
Вместе с тем, свое «легкое» отношение к правовым нормам, подобные судьи, конечно, на других граждан не распространяют. Наоборот, требуют у всех соблюдать закон вплоть до мельчайших формальностей. 
Причиной описываемой деформации является недостаточная наказуемость за проступки, что порождает у некоторых представителей судейского корпуса определенную вседозволенность. 
Писать о перерождении, как о деформации судей –– наиболее сложно, поскольку случаев привлечения судей к уголовной ответственности за преступления, связанные со служебной деятельностью, крайне мало. Поэтому просто выделим перерождение, как объективно существующий тип профессиональной деформации правосознания судей. 

Деформации правосознания прокуроров

Прокурорам, в принципе, свойственны те же деформации, что и судьям. Но если судьи самостоятельны, то система прокуратуры строго вертикальна, и попадающий в нее сотрудник сразу ощущает себя частью этой структуры. Хотя в работе по надзору за законностью прокурор самодостаточен. 
Типичной деформацией у «людей системы» является боязнь собственной ошибки. От нее зависит карьера, сопутствующие высокой должности блага и т.д. В связи с этим, часть прокуроров страхует себя в принятии тех или иных решений. 
У иных прокуроров, как и судей, напротив, возникает уверенность в собственной непогрешимости. Присутствует и правовой цинизм. 
Более того, когда прокурорская служба заключается в надзоре за работой других, он непроизвольно привыкает, что к его мнению (верному и не очень) прислушиваются, появляется привычка давать советы, не неся ответственности за результат. 
Практика накопила примеры привлечения сотрудников прокуратуры к ответственности за предательство интересов службы. Основой перерождения, как правило, выступает корыстный мотив, который на определенном этапе жизни переламывает нормальное правосознание. Для оправдания своих преступных действий придумываются различные доводы: «надо скопить денег на старость»; «коррупция в России непобедима»; «нужно отнять деньги у того, кто их незаконно заработал»; «хочу жить хорошо, как другие» и т.п.
Но в основе каждого такого поступка — жадность, алчность, зависть. Впрочем, аналогичные оправдания высказывают и сотрудники других правоохранительных органов, попавшиеся на противоправной деятельности.
Надо сказать, что в советское время, при весьма небольшом уровне преступности в стране и серьезном подборе в органы правопорядка и силовые структуры, деформация правосознания, тем более с преступными проявлениями, была редка. Случаи двурушничества, коррупции, предательства носили единичный характер. 
В настоящее время ситуация изменилась и не в лучшую сторону. Принимаемые руководством страны экстренные меры по наведению порядка приносят определенные положительные результаты. Но они выражаются, главным образом, в конкретных лицах, наказанных за свои деяния. Это, конечно, останавливает других от правонарушений, но, увы, не меняет их сознания, а лишь заставляет действовать (то есть нарушать закон) более осмотрительно. При этом, если сознание деформировано, то в нормальное состояние, оно уже никогда не вернется. 
* * *
Подводя итог, надо признать, что в целом типы профессиональной деформации у всех сотрудников правоохранительных органов и силовых структур схожи. Схожи и обстоятельства, которые приводят к деформации правосознания. Это обязывает ученых и специалистов тщательно изучать существующую проблему, чтобы в конечном счете разработать комплекс рекомендаций по совершенствованию кадровой работы в системе правоохранительных и силовых министерств (ведомств).

Об авторах
Захарцев Сергей Иванович, доктор юридических наук, профессор, советник РАРАН.
Сальников Виктор Петрович, член-корреспондент РАРАН, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, 
почетный работник высшего профессионального образования РФ.
Российская академия ракетных и артиллерийских наук
Свернуть статью