Аннотация:

Термин «полевая форма одежды» появился в отечественных вооруженных силах в 1943 году. До этого форма, предназначенная для боевых действий, продолжала по традиции именоваться «походной», несмотря на то, что фактически она стала полевой уже во время русско-японской войны. Разница между этими двумя видами формы весьма значительна. Если полевая форма специально разработана для боя, то походная форма – это те же самые обмундирование и снаряжение, которые носились во всех остальных случаях, только лишенные некоторых декоративных элементов. Войны XIX в. не требовали от солдата личной маскировки и высокой маневренности; кроме того, в те времена эффектный внешний вид воина считался одним из главных признаков регулярной армии, поэтому на коренные изменения военной одежды не шли, чтобы не потерять в ее красочности. Однако именно в XIX веке произошло событие, ставшее исключением из этого принципа.
 Читать всю статью

Термин «полевая форма одежды» появился в отечественных вооруженных силах в 1943 году. До этого форма, предназначенная для боевых действий, продолжала по традиции именоваться «походной», несмотря на то, что фактически она стала полевой уже во время русско-японской войны. Разница между этими двумя видами формы весьма значительна. Если полевая форма специально разработана для боя, то походная форма – это те же самые обмундирование и снаряжение, которые носились во всех остальных случаях, только лишенные некоторых декоративных элементов. Войны XIX в. не требовали от солдата личной маскировки и высокой маневренности; кроме того, в те времена эффектный внешний вид воина считался одним из главных признаков регулярной армии, поэтому на коренные изменения военной одежды не шли, чтобы не потерять в ее красочности. Однако именно в XIX веке произошло событие, ставшее исключением из этого принципа.
Одним из первых мероприятий императора Александра III (1881–1894 гг.) в военной сфере явилось изменение обмундирования армии. Новая форма стала более лаконичной и, как декларировалось, была выполнена в русском народном стиле, что стало отражением политики русификации жизни империи. Этот шаг тем более известен, что вызвал бурную реакцию среди военных: есть множество свидетельств о неприятии, вплоть до увольнения, «мужицкого» обмундирования офицерами и о нежелании уходящих в запас солдат появляться на родине в форме нового образца. Такое нервное, если не сказать истеричное, отношение отразилось на работах ряда историков, которые характеризуют это нововведение как безусловно отрицательное и реакционное. И никто из подобных любителей военной красоты не задался вопросом: а что, собственно, заставило провести эту реформу?
Александр III получил боевой опыт, участвуя в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Та война изменила взгляд практически на все стороны военного дела, в том числе и на одежду. Русские офицеры тех лет, – не те, кто красовался на столичных парадах, а те, кто «сделал» турецкий поход, – в один голос говорили о несовершенстве обмундирования и предлагали разнообразные изменения, как правило, в сторону упрощения. Мнения ветеранов после окончания войны были приняты во внимание, и русская армия получила форму, в которой впервые в военном деле XIX в. был максимально учтен боевой опыт. Конечно, это еще не была полевая форма, но «удельный вес» практических составляющих резко выделяет ее из ряда предыдущих походных форм и делает прообразом специальной формы для боя, т. е. полевой.
Прологом к реформе обмундирования послужил приказ по военному ведомству № 151 от 11 июня 1881 г.*, провозглашавший «упрощение различных форм одежды и сокращение расходов на обмундирование и снаряжение войск». 
Собственно реформа началась с приказа № 311 от 14 ноября 1881 г. «О форме обмундирования офицерам, строевым и нестроевым нижним чинам», которым устанавливались новые образцы головного убора и мундира с кушаком. 
Основным головным убором становилась меховая цилиндрическая шапка. Этот головной убор вводился как парадный; на его декоративность указывает требование носить его при походной форме в мирное время и летом, вместо фуражки. Однако это был и прообраз единой для всей армии зимней меховой шапки. На Балканах зимой 1877–1878 гг. многие офицеры неофициально надевали болгарские меховые шапки для утепления, а для солдат известен случай, когда на Шипке в пластунскую команду (разведчикам) 94-го пехотного Енисейского полка выдали шапки и рукавицы, «без которых пластунские поиски невозможны».
Мундир образца 1881 г. был лишен цветных лацканов, выпушек и получил уширенный левый борт, что позволяло переставлять петли и делать мундир шире (надевать полушубок поверх мундира не полагалось). Новый мундир для пехоты, драгун и саперов получил боковые карманы, специально предназначенные для патронов. Введение парадных цветных кушаков нам также видится отзвуком турецкой войны: некоторые офицеры тогда брали себе на память турецкие суконные пояса, которые зимой использовали для утепления, а один из офицеров после войны прямо предложил ввести стягивание мундира не ремнем, а кушаком. 
Война 1877–1878 гг. заставила сделать неприятное наблюдение: светлое (яркое) обмундирование выделяет воина и привлекает к нему прицельный огонь. Один казачий офицер вспоминал: «Во время дела я заметил, что казаки от меня сторонились и смотрели на мое приближение неохотно. Вахмистр, к которому я обратился за объяснением, передал мне, что, так как я один был в белой гимнастической рубахе, тогда как другие были в мундирах, то я вызывал на себя выстрелы неприятеля и тем навлекал их на соседей». 
Тогда считалось, что темные цвета мундиров (в пехоте – исчерна-зеленый), обязательных для ношения при летней форме, достаточно скрадывают людей на поле боя. И все же участники боев без колебаний предлагали принести имеющиеся на мундирах украшения в жертву требованиям современной войны. Некоторые настаивали даже на таких радикальных мерах, как перенос знаков различия нижних чинов с плеч на рукава и замена белых гимнастических рубах и кителей окрашенными в «темные» тона, например, в серый цвет – и это за четверть века до появления защитной формы серого цвета! 
Правительство – впервые в таком масштабе – пошло на частичное камуфлирование обмундирования. Приказом № 140 от 4 июня 1881 г. офицерам было разрешено наравне с белыми носить кители из серого (небеленого) холста. Мундир обр. 1881 г. не любили за отсутствие пуговичной застежки, без которой форма довольно невзрачна. Однако участники войны заявляли: покрой на крючках не только экономичен и удобен, но и обеспечивает «отсутствие блестящей цели» в виде ряда пуговиц. В результате в 1881 г. не только мундир, но и солдатская шинель получила застежку на крючках (и сохранила ее вплоть до 1994 г.). 
Шаровары суконные существенно не изменились. Белые холщовые панталоны, которые были элементом летней одежды пехоты более 120 лет, отменялись. Как официально объяснялось, по опыту похода солдату лучше и летом быть в суконных брюках, согревающих его ночью и в непогоду. Но эта отмена имела и маскировочное значение. «Во многих делах было замечено, что потери больше в тех частях, которые были в кителях (а в пехоте и в белых штанах)». В действующей армии даже был способ различать издали принадлежность пехотной массы: в белых штанах – значит, свои. В целях маскировки приходилось специально устанавливать ношение летом суконных, зимних, шаровар зеленого цвета – например, при переправе через Дунай 15 июня и в бою 22 августа 1877 г. под Ловчей. 
Еще больше нареканий, чем обмундирование, вызывало походное снаряжение пехоты. С 1875 г. оно состояло из ранца с котелком и второй парой сапог, сухарного мешка через плечо, палаточных принадлежностей и двух поясных патронных сумок; у гвардии и гренадер к этому добавлялся тесак на поясе. Самым неудовлетворительным из перечисленного был ранец. Он был громоздок, с уставным содержимым (предметы одежды, белья, мелкая принадлежность, часть сухарного пайка и др., всего до 20 наименований) – очень тяжел (до 10 кг). В походе вес ранца увеличивался за счет второй пары сапог и из-за принятого способа ношения шинельной скатки: при походной форме она с обернутой вокруг нее палаткой носилась через плечо поверх ранца, что крайне стесняло солдат. Ранцевые ремни, крючками зацеплявшиеся спереди за поясной ремень, тянули последний вверх и сдавливали грудь. На протяжении всего XIX века заболеваемость и смертность русских солдат в походе во многом связывали с несовершенством ранцев. 
Для решения этой проблемы во время войны 1877–1878 гг. во многих частях ранцы стали оставлять, а вещи перекладывать в сухарный мешок*, или закатывать в шинельную скатку, или класть в подвешенный через плечо башлык, или помещать в привешенные к поясу зимние наушники; котелок отстегивался от ранца и привязывался к концам скатки. Обычай привязывать к скатке и заворачивать в нее второстепен ные предметы экипировки родился еще в ходе Кавказской войны; сбрасывая перед боем скатку, стесняющую движения, солдат одновременно освобождался от лишней тяжести. 
После войны 1877–1878 гг., когда стали пересматривать систему снаряжения, боевой способ ношения вещей лег в основу предлагавшихся вариантов почти без корректировки, даже если это было не вполне оправдано практически. Так, П.Г. Ольденбургский предлагал ввести кусок холста с карманами для размещения вещей, который в походе сворачивался вместе с шинелью и носился через плечо. Генерал-адъютант А.П. Барклай-де-Толли-Веймарн в своем проекте воспроизводил способ ношения вещей в сухарном мешке, состоящем из двух отделений (для вещей и сухарей), и скатки с палаткой и котелком, но предлагал патронные сумы носить на ремнях через плечо, мешок с сапогами – сзади на поясе; кроме того, стеклянную флягу для воды через плечо, а на ремне – лопатку или топорик. Третий вариант, М.Д. Скобелева, предусматривал снаряжение, включающее парусиновый «ранцевый мешок» из двух отделений, заменяющий ранец и сухарную сумку, нагрудный патронташ на 36 патронов, две патронные сумки и лопатку на ремне; сзади к поясу приторачивались палатка и котелок, а через плечо надевалась шинель с закатанным в нее мундиром. 
Главный комитет по устройству и образованию войск внимательно рассмотрел все варианты, итогом чего стал приказ № 111 от 13 апреля 1882 г., вводивший новую систему снаряжения пехотного солдата. Снаряжение включало вещевой мешок, сухарный мешок, сапожный чехол, палаточное полотнище с веревкой, полустойкой и приколышем, котелок, водоносную баклагу, чарку, две патронные сумки на поясном ремне, шанцевый инструмент. Главной особенностью новой системы явилось введение холщового вещевого мешка, по покрою идентичного сухарному. Следует подчеркнуть смелость руководства, решившегося, претворяя в жизнь боевой опыт, заменить общераспространенный ранец более удобным, но неказистым чресплечным мешком – «нищенской котомкой», по выражению недоброжелателей. Комитет хотя и сделал попытку объяснить эту меру с европейских позиций – дескать, последовали примеру Англии, где для вещей введена «охотничья» поясная сумка, но все же признал, что за образец был взят мешок, предложенный Скобелевым. В содержимое мешка уже не входили сухари. Для 24 винтовочных патронов в мешке устроили специальные карманы, что также было отголоском войны, на которой солдаты, чтобы иметь патроны под рукой, носили их в башлыке, отчего башлык рвался, а патроны терялись. Размещение боеприпасов изменилось. Из прежних (обр. 1870 г.) патронных сумок, открывавшихся наружу, солдаты в бою теряли патроны, а ширина сумок мешала вести огонь лежа (этот способ стрельбы в ту войну прочно обосновался в тактике пехоты); поэтому сумки обр. 1882 г. стали более плоскими и открывающимися вовнутрь. 
Опыт потребовал увеличения носимого боекомплекта. Например, в гвардии с октября 1877 г. (после сражения под Горным Дубняком) солдаты имели по 90-105 патронов; а в скобелевской 16-й пехотной дивизии с августа 1877 г. для ношения дополнительных патронов изготавливались нагрудные патронташи, по образцу турецких, в виде кожаной ленты с гнездами на 48–60 патронов. Официально подобные патронташи, ставшие прообразом современных спецпоясов («разгрузок»), поступили на снабжение только в 1893 г., когда понадобилось увеличить боекомплект к магазинной винтовке Мосина. 
Второй по значимости мерой, после введения вещевого мешка, стало принятие фляги. Это была одна из самых болезненных проблем в войну 1877–1878 гг. Фляги утвержденного образца в армии не было, пользоваться для ношения воды котелком было неудобно, и солдатам приходилось использовать любые доступные емкости. Популярной в действующей армии стала фляга из сушеной тыквы – удобная, легкая и дешевая; вероятно, поэтому приказом №111 вводится баклага на тесьме через плечо – деревянная, в отличие от жестяной манерки, отмененной в 1862 г. Подвергся изменению котелок: он стал цилиндрическим и без крышки, в отличие от прежнего овального обр. 1871 г. 
Опыт войны отразился и на ношении шанцевого инструмента. По положению 1874 г., во время войны инструмент раздавали на руки только в случае «надобности», но на деле он почти всегда находился в обозе. Как следствие – огромные потери, в частности, под Плевной 30–31 августа 1877 г., когда солдаты, пытаясь укрыться от плотного винтовочного огня, рыли землю штыками и крышками от котелков. Уже с 1879 г. в пехотной роте полагалось в военное время иметь на солдатах 80 лопат и 20 топоров (было 10 лопат и 24 топора). При Александре III эта реформа была завершена: вводилось закрепление шанцевого инструмента за определенным солдатом (до того инструмент числился за ротой). Кроме того, в 1880 и 1882 гг. отменили тесаки в гвардейских (кроме мирного времени вне строя) и гренадерских полках. Пехотные тесаки показали себя совершенно бесполезными в боевых условиях, и, как их называли, «селедки» остались только у войсковых музыкантов. Недочетом было сохранение малой лопаты с четырехугольным лотком, неудобным для окапывания. 
Когда в 1907 г. форма 1881 года была отменена, это не коснулось снаряжения. Простое и дешевое «мешочное» пехотное снаряжение 1882 года применялось до конца Первой мировой войны и послужило основой для общевойскового снаряжения советской и современной российской армии, т.к. система «вещмешок + ремень с подсумком, лопаткой и флягой» является основной до сих пор.
После утверждения нового пехотного обмундирования и снаряжения наступила очередь кавалерии. Кавалеристы всегда были гордостью любой европейской армии, их обмундирование было значительно ярче и красочней, чем у пехоты. Однако война с турками показала, что в бою нужны не блестящие гусары и уланы, а кавалерия, которая при необходимости может заменить пехоту, – т.е. драгуны. Поэтому с 18 августа 1882 г. все армейские уланские и гусарские полки переформировывались в драгунские. Соответственно, все они расставались с ментиками, рейтузами, куртками и уланками. Некоторые участники войны (здесь мнения разделились) заявляли, что постройку мундиров, которые в походных условиях служат не более года, нецелесообразно усложнять многочисленными украшениями, неуместными на войне, а отличать полки можно, например, по цвету верхушек шапок (что, кстати, и было утверждено). Приказом № 325 от 31 октября 1882 г. вводилось новое драгунское обмундирование, которое с незначительными изменениями повторяло пехотное 1881 года. Так впервые в истории регулярная конница получила форму, в целом отвечающую требованиям походной жизни и маскировки, а Александр III, «подрагунивший» и «опехотивший» русскую кавалерию, заработал о себе массу нелестных высказываний. В 1907 г. уланские и гусарские полки были восстановлены с возвращением традиционного обмундирования. Тем не менее, принцип одевать конницу по пехотному образцу соблюдался во всех войнах XX в. вплоть до упразднения кавалерии в 1950-х гг.
Итогом реформы обмундирования стало введение приказом № 66 от 9 марта 1883 г. новых «Правил о форме одежды для генералов, штаб- и обер-офицеров» взамен существовавших с 1875 г. Главным изменением стала отмена праздничной и воскресной форм; сохранялись только два вида формы – парадная и обыкновенная, а случаи, в которых носилась форма двух отмененных видов, распределялись между двумя оставшимися. Последнее нововведение назрело давно, т.к. уже в правилах 1875 г. для армейских пехотинцев и драгун практически не было различий в парадной, праздничной, воскресной и обыкновенной формах. 
***
После тяжелой турецкой войны 1877–1878 гг. для русской армии было создано в своем роде уникальное обмундирование, настолько отвечающее уровню развития военного дела, что многие решения начала 1880-х гг. в области одежды и снаряжения использовались до середины XX в., а некоторые действуют и сегодня. 

*Все даты даны по старому стилю.

Об авторе: Кушнир Олег Русланович, 
старший лейтенант. 
Военно-медицинский музей МО РФ
Свернуть статью