Аннотация:

За последние годы в России было совершено несколько десятков тысяч поджогов жилых зданий и общественных сооружений. А с начала нулевых их количество сопоставимо с числом домов, дотла сожженных немецко-фашистскими оккупантами. Так называемое гражданское общество в упор не видит горя сотен тысяч сограждан, ставших погорельцами по злому умыслу негодяев-поджигателей и их озверевших от жадности заказчиков. И уголовные дела, подпадающие под признаки состава ст. 167-2 УК РФ («Умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества путем поджога»), редко доходят до суда.
Здесь мы расскажем историю только одной русской деревни, жители которой прекрасно знают, кто и зачем поджигал дома их односельчан. Не исключено, что и некоторые руководители местных органов внутренних дел знают поджигателей и заказчиков, знают давно, но не могут найти «в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности».
Итак, за мной читатель! В деревню Мячково, что в Володарском районе Нижегородской области, в деревню, сожженную дважды. И оба раза не иноземцами, а своими, русскими… Нет! Поджигателей нельзя называть людьми, тем более – русскими людьми. Но и сказать «русские нелюди» язык не связывается. Остается на слуху и по правде только одно – НЕЛЮДИ!Читать всю статью

За последние годы в России было совершено несколько десятков тысяч поджогов жилых зданий и общественных сооружений. А с начала нулевых их количество сопоставимо с числом домов, дотла сожженных немецко-фашистскими оккупантами. Так называемое гражданское общество в упор не видит горя сотен тысяч сограждан, ставших погорельцами по злому умыслу негодяев-поджигателей и их озверевших от жадности заказчиков. И уголовные дела, подпадающие под признаки состава ст. 167-2 УК РФ («Умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества путем поджога»), редко доходят до суда.
Здесь мы расскажем историю только одной русской деревни, жители которой прекрасно знают, кто и зачем поджигал дома их односельчан. Не исключено, что и некоторые руководители местных органов внутренних дел знают поджигателей и заказчиков, знают давно, но не могут найти «в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности».
Итак, за мной читатель! В деревню Мячково, что в Володарском районе Нижегородской области, в деревню, сожженную дважды. И оба раза не иноземцами, а своими, русскими… Нет! Поджигателей нельзя называть людьми, тем более – русскими людьми. Но и сказать «русские нелюди» язык не связывается. Остается на слуху и по правде только одно – НЕЛЮДИ!

Из русской старины

Некогда деревня Мячково располагалась на самом берегу Клязьмы. Но не той чахлой речушки, которая в истоках едва пробивается между особняками новоявленных хозяев ближнего Подмосковья, а той полноводной реки, что течет в самом сердце России – с омутами и километровыми по весне разливами, неспешно внося свои воды в Оку. В давние времена Клязьма была частью главной транспортной артерии, соединявшей Приволжье с Московией. Потому и был достаток в деревне, жившей за счет рыболовства, сплава барж и плотов, а земледелием занимались, только чтобы себя накормить.
За многие столетия Клязьма изменила русло, отодвинулась от Мячкова. К тому времени проложили Нижегородский тракт, и мимо крестьянских домов потянулись гужевые караваны. Из Москвы в Нижний, из Нижнего в Москву, Смоленск, Псков, Великий Новгород и далее – в «неметчину басурманову». Мячковцы занимались ближним и дальним извозом, как в старину водили по Клязьме баржи, на заливных лугах разводили скот и жили много богаче соседей, а вследствие этого мнение о себе имели твердое и весьма высокое.
Многие беды и напасти обходили Мячково стороной, пока не пришел к власти реформатор Петр Алексеевич, он же император всея Руси и прочих государств самодержец. И прежде него дотягивались до тысяч простых русских людей кровавые щупальца Никоновских1 последышей. Однако только Петр причислил верность исконной вере к тягчайшим преступлениям против государства. А таких было ни много, ни мало – чуть ли не половина царских подданых. Ну, не желали они креститься тремя перстами, им и двух достаточно. Упорствовали в своей вере и не желали отступиться, хоть убей! 
И убивали! В села приходили солдаты, частенько с попом во главе, сгоняли жителей в амбары, обкладывали сеном и, окрестясь положенным трехперстием, поджигали людей заживо. Тех же, кто прятался, ловили и наскоро убивали: взрослых – штыком, саблей или топором, что под руку попадется, а малых детей хватали за ноги и головой об камень.  Мертвых не хоронили, некогда было, царь приказал торопиться. Ведь врагов много, солдат мало, а попы-убивцы и совсем в дефиците: раз, два и обчелся2. 
Дошла очередь и до Мячкова, где дедовская вера была утверждена поголовно и незыблемо. Двинулся на деревню отрядец небольшой, но уже вдоволь хлебнувший крови, надышавшийся дымом пожарищ и, ясное дело, ведомый попом. Из соседнего Гороховца успели предупредить, так что малая часть деревенских успела сбежать. Оставшихся согнали в сруб недостроенной церкви и подожгли. Следом запылала вся деревня, только крики и вой оглашали окрест.
Да, так было! А сказки о том, что десятки, сотни тысяч русских сами себя сжигали, причем добровольно, оставим для тех, кто в них верит.
* * *
Много лет уцелевшие жители Мячкова скрывались в глухих, непроходимых лесах. От той поры остались на слуху говорящие названия: Подъисточье-на-Спас-воде и озеро Игумново, на берегу которого неизвестный нам игумен скрывался, храня веру прадедов. Там он возвел скит, где окармливал единоверцев, а между праведными заботами переписывал Библию. Ее нетленные страницы дошли до наших дней. А дорога к почитаемому месту, где жил затворник, затерялась в 50-х годах минувшего века после кончины двух старушек, до последнего вздоха крестившихся двумя перстами.
Массовое истребление староверов практически прекратилось после смерти Петра. Но его преемники перевели зачистку религиозно-идеологического пространства в формат индивидуальных репрессий. Изобличение, пытки и жестокие наказания последователей старой веры, – их бессовестно назвали раскольниками, – стали одним из важнейших направлений деятельности скорбно известной Тайной канцелярии – государственной службы, которую органы ЧК–ОГПУ–НКВД­–КГБ могут правомерно считать своей краеугольной предшественницей.
В царствование Екатерины II были предприняты робкие шаги для примирения власти и староверов. Так, начиная с 1762 года, им разрешили возвращаться из эмиграции, куда бежали целые общины3. Было дозволено не брить бород, носить традиционную русскую одежду, свидетельствовать в судах и даже занимать выборные должности.
Примерно в это время Мячково возродилось. Потомки выживших в огненной геенне петровского геноцида вернулись на пепелище, чтобы заново отстроиться на прежнем месте. Недолгая екатерининская оттепель сменилась лютыми заморозками. Подстрекаемый церковнослужителями Николай I возобновил непримиримую борьбу с иноверцами. Массовых изуверств, характерных для петровских времен, или не было, или они проводились так умело, что достоверных свидетельств не осталось. Разве что царский указ, изданный в 1838 году, предписывавший отбирать у раскольников новорожденных детей и крестить их по обрядам синодальной РПЦ.
Как ни странно, но с конца ХIХ века и вплоть до революций жители Мячкова вновь достигли благополучия. Несмотря на принадлежность к течению староверов-беспоповцев, деревенская община даже стала поставщиком царского двора – производимые здесь молочные продукты не имели равных благодаря уникальным заливным лугам и особой породе коров, удивительно приспособленных к местному микроклимату.
Ужасы войн, раскулачивания, сталинских чисток и голод много раз доводили Мячково до разрухи и запустения, но всякий раз деревня восстанавливалась. Так было до начала нынешнего тысячелетия, когда в Мячкове вновь заполыхали дома. Выгорело полсела, погорельцы рассеялись кто по дальним, кто по ближним краям, а скорбные пепелища заросли бурьяном и дурман-травой.

Так полыхало пламя… 

Летом 2011 года в редакцию журнала «Защита и безопасность» пришло письмо. Офицеры Н-ской воинской части сообщили, что в деревне Мячково Володарского района Нижегородской области бандиты жгут дома, а милиция4 им потворствует.
Тем же летом два сотрудника редакции провели в Мячкове опрос местных жителей. Содержавшаяся в письме информация  была в основном подтверждена и значительно дополнена. Оказалось, что ряд частных жилых домов, а также здания общественного назначения и другие сооружения в полосе около 100 метров по обе стороны федеральной автотрассы М-7 Москва – Нижний Новгород, которую коренные мячковцы называют «Большая дорога», были один за другим подожжены и сгорели. Сгорели дотла!
Судя по рассказам, поджоги начались в конце 90-х годов и продолжались вплоть до 2009 года, после чего неожиданно прекратились. Чуть позже мы расскажем, почему поджигатели затаились, а пока приведем свидетельство одного из местных жителей, который рассказал поразительную историю о том, как подожгли местный сельсовет. Подожгли, аккурат, накануне выборов, когда внутри находился милиционер, охранявший опечатанные избирательные бюллетени. Якобы злодеи разбили окно, плеснули внутрь канистру бензина и великодушно предложили милиционеру убираться прочь… или сгореть заживо. Понятно, какому варианту было отдано предпочтение. Надо сказать, что достоверных подтверждений этой истории сотрудники редакции не выявили, в частности потому, что глава сельсовета вскоре после пожара скончался. Однако ж сельсовет был действительно сожжен.
Позже была подожжена деревенская школа, а вслед за ней уничтожен яблоневый сад невероятной красоты. Его вырастили в послевоенные годы между школой и Большой дорогой. Дважды поджигали здания придорожной торговли, которыми владеют местные предприниматели супруги Пресняковы. Что касается жилых домов, то их сжигали последовательно, один за другим, причем владельцев и обитателей никто не предупреждал. Судя по рассказам, один из сожженных домов принадлежал наследникам советского генерала Бердникова, погибшего в начале Великой Отечественной войны. Некоторые жители Мячкова утверждали, что во время пожаров погибло несколько человек. Однако в компетентных органах эти сведения не подтвердили.
В течение лета и осени 2011 года мы не смогли установить погорельцев, лишившихся своих домов. Пострадавшие покинули Мячково навсегда! У них не было другого выхода, так как восстановление сгоревших жилых зданий запрещено Градостроительным кодексом РФ, согласно которому в придорожной зоне могут возводиться или восстанавливаться только сооружения, предназначенные для обслуживания автодороги, или объекты дорожного сервиса. Да, поджигатели хорошо знали отечественное законодательство!
Надо сказать, что местные жители чрезвычайно неохотно отвечали на наши расспросы о поджогах, опасаясь мести бандитов и связанных с ними лиц из районного руководства. Да, убеждение в том, что поджигателям покровительствует высокое начальство, глубоко укоренилось в народном сознании. Некоторые из местных жителей шепотом и с оглядкой во все стороны говорили, что после череды поджогов люди обращались в милицию, но, сколько ни обращались, милиция ничего не сделала. Люди боялись не зря: наезжавшие в деревню бандиты насмехались, не скрывая, что «в милиции у них все схвачено».
Мы не имеем права и поэтому не приводим дословные свидетельства опрошенных, так как аудизаписи велись скрытно – ни один человек не согласился говорить при открыто включенном диктофоне. Но закон не запрещает поделиться нашими впечатлениями от услышанного. Пожалуй, самое неожиданное: бандитов сельчане боятся, а местное руководство, – до другого им дела нет, – не столько боятся, сколько ненавидят. Да, ненависть, ожесточение, страх и безнадежная злоба – из этих чувств складывается отношение людей к российской власти вообще, а к милиции-полиции, как ее ни назови, особенно.
В чем только ни обвиняли мячковцы руководителей местных ОВД! Незаконная вырубка лесов, браконьерство, повальное взяточничество, пособничество преступникам, спекуляция земельными участками, и… чуть ли не сами милицейские подливали бензин в горящие дома – всего не перечислишь. Скупо, с многократной оглядкой люди называли конкретные фамилии и описывали фантастические преступления. Прозвучало и имя человека, которого жители Мячкова считают главным заинтересованным лицом, заказчиком поджогов. И по слухам этим лицом якобы являлся не кто иной, как заместитель руководителя Володарского РУВД. Но, как бы ни старались журналисты, все, что они услышали и зафиксировали, есть не что иное, как слухи. Слухи, надлежаще не подтвержденные и, пока не доказано обратное, не соответствующие действительности.
Но одно бесспорно: ни о каком доверии населения к органам правопорядка в такой ситуации говорить не приходится, разве что для красного словца с высокой трибуны в пределах московской кольцевой автодороги.

Полиция рассказывает и…

Да, закон запрещает выдавать неподтвержденные сведения за достоверные факты, тем более когда речь идет о компрометирующих материалах, основанных на слухах. Исчерпав все имевшиеся возможности получения надежно установленных фактов, редакция обратилась в Главное управление МВД России по Нижегородской области с просьбой подтвердить или опровергнуть собранную журналистами информацию. Нам повезло: письмо попало не к тому, кому было адресовано. Вследствие этого сотрудника редакции пригласили прибыть в город Дзержинск для получения ответов, как говорится, из первых рук и по существу. Так я, специальный корреспондент «Защиты и безопасности» Михаил Яковлев, оказался в ОРЧ-6 Управления уголовного розыска ГУ МВД России по Нижегородской области (в дальнейшем – ОРЧ-6). 
Надо сказать, командировка проходила в условиях, не слишком комфортных: мороз ниже -25 градусов, пронизывающий восточный ветер, так что после двух-трех снимков, – они публикуются здесь, – намертво застыл затвор фотоаппарата.
В помещениях ОРЧ-6 температура была подстать наружной. Но майор полиции Вадим Т. встретил меня тепло и радушно. Что мог, показал, о чем можно было рассказать, рассказал, а тонкую папку, на которой я успел рассмотреть выцветший гриф, он непреклонно упрятал обратно в сейф. Собранные моими товарищами сведения о поджогах майор Т. в основном подтвердил. Дескать, дома, действительно, сгорели, а участки обожженной земли были выставлены на торги и проданы в установленном порядке. Я, конечно, поинтересовался, кому продана земля, кто стал ее, так сказать, добросовестным приобретателем.
– Не знаю, – ответил Т., – но продажа была по закону, ничего криминального, наши коллеги из ОБЭП проверяли. Впрочем, вы сами увидите…
– А чем закончились поиски поджигателей? – спросил я.
Майор замялся. Видимо, сказать, что ничем, было неловко, а другое он ответить не мог.
– Таки, ничем не закончились? – попробовал уточнить я.
– Одно дело мы раскрыли и довели до суда. Оно было связано с поджогами в Мулино.
Я ничего не знал об этом и, ссылаясь на то, что суд уже состоялся, попросил поделиться подробностями. Подробности тут же последовали.
В Мулино поджигали магазин, принадлежащий бывшему офицеру В.В. Петунину, причем не один, а два раза. К счастью, пожары были вовремя потушены благодаря решительным действиям Петунина и его сына. Через некоторое время к Петунину обратился некий субъект, предложивший за пятьдесят тысяч рублей гарантировать, что в течение полугода магазин поджигать не будут, а дальше, дескать, видно будет. Кроме того, вымогатель обещал назвать заказчика и исполнителей поджогов. Петунин хорошо понимал, что если  заплатит один раз, то вскоре придется платить снова, и чем дальше, тем больше – таковы хорошо известные повадки шантажистов. И обратился в нижегородское ОРЧ-6. Петунина вооружили скрытым диктофоном, помеченными деньгами, и он встретился с вымогателем. Разговор был записан, деньги вручены, и злодея тут же задержали. К сожалению, части разговора, той самой части, где назывались заказчики и исполнители поджогов, на пленке не оказалось. То ли диктофон подвел, то ли часть записи была подпорчена уже в ходе следствия, которое проводилось в Володарском РОВД. Этого мы не узнаем никогда. Но некоторые обстоятельства свидетельствуют, что какие-то сведения все же дошли до оперативников.
Об этом говорит, в частности, рассказ майора Т. о том, как он пресек дальнейшие поджоги. По его словам, он провел профилактические беседы с двумя лидерами преступных групп местного масштаба, доходчиво объяснив каждому неминуемые последствия, которые повлечет продолжение поджогов. Судя по всему, бог не обидел майора умением убеждать и находить при этом нужные слова. С 2009 года в Володарском районе не произошло ни одного поджога!
 Но как майор Т. узнал, с кем следует «беседовать»? На мой прямой вопрос об этом он не ответил. Поэтому мне остается только предположить, что шантажист обозначил в разговоре с Петуниным имена и обстоятельства поджогов его магазина. Иначе как вымогатель мог убедить шантажируемого в серьезности своего предложения? Так что я до сих пор уверен, что Петунин сообщил оперативникам все, что слышал, включая имена заказчиков и поджигателей. 
Повторим, что задержанного доставили в РОВД по Володарскому району, где было незамедлительно возбуждено уголовное дело. Расследование вел сотрудник того же РОВД. Разумеется, там же в качестве вещественного доказательства оказалась и пленка.
Вымогателем оказался некий Алмазов И.М., ранее объявленный в федеральный розыск за преступления, совершенные на Северном Кавказе. Уже в ходе судебного заседания было установлено, что Алмазов долгое время проживал в том же Володарском районе под своей собственной фамилией и, судя по рассказам жителей, конспирацией себя не затруднял5. Он беспрепятственно передвигался по территории области, встречался с разными людьми, в том числе и местными преступными авторитетами. Как такое могло происходить? И чем объяснить бездействие руководства Володарского РОВД, спохватившегося только когда Алмазова задержали на месте преступления в результате грамотно проведенной сотрудниками областного главка оперативной комбинации? 
Как упоминалось выше, Алмазов был осужден за вымогательство, но вменить ему участие в поджогах не было никаких оснований, поскольку от каких-либо показаний по этому поводу он категорически отказался. И если встать, точнее – сесть, на его место, преступник был абсолютно прав.
* * *
Майор Т. любезно подвез меня до Мячкова. По пути мы разговаривали о службе, о криминальной обстановке в Нижегородской области, но больше – о рыбалке, охоте и грибах-ягодах. Движение было слабым, и обстановка самой собой располагала к расспросам.
– Говорят, что поджоги в Мячкове заказал кто-то из руководителей Володарского РОВД… – осторожно начал я. – Вы проверяли эти слухи?
– Кто ж нам разрешит? – не отрываясь от руля, пожал плечами Т. – Нет у нас права что-либо предпринимать в отношении сотрудников… Тем более – руководства!
– Люди рассказывают о начальниках райотдела много, так сказать, нехорошего. 
Мое замечание, как говорится, повисло в воздухе. Тяжело повисло, осязаемо тяжело.
– Почему не вернуться к расследованию мячковских поджогов? – не дождавшись ответа, продолжил я.
– Это – ППЛ, преступления прошлых лет. Чтобы снять дела с полок, нужны веские основания. И вдобавок, следствие вело Володарское РОВД, к нам эти дела – никаким боком, – майор Т. ответил, как отрубил.
Да, и в самом деле, какого нормального оперативника заинтересует то, что давно списано и забыто. Кому нужно вешать на себя лишнюю и совершенно бесперспективную обузу, которая ничем, кроме справок, отчетов и порицания, не закончится?
Доехав до Мячкова, мы сердечно распрощались. Думаю, не ошибусь, сказав, что майор Вадим Т. – не только хороший, но и счастливый человек. Несмотря на неизбежные неприятности, – а у какого оперативника их нет? – он занимается любимым делом, счастлив в семейной жизни, недавно купил новую машину, близкие живы и здоровы. А что касается поджогов, то именно он по сути пресек огневые злодейства. А что еще он мог сделать? Да, хороший и добрый человек старший оперуполномоченный ОРЧ-6 Главного управления Министерства внутренних дел по Нижегородской области майор полиции Вадим Т.! Пишу это искренне, от сердца.

Земля, занесенная снегом

Над Большой дорогой завис гул тяжелых грузовиков и длинных, как электрички, фур. В центре Мячкова этот гул многократно сильнее – на обширной парковке перед кафе и магазином погорельцев Пресняковых трудно отыскать свободное место. Надрывно воют моторы, успевшие застыть за время обеда, воздух дрожит от сизых дизельных выхлопов. Одни подъезжают, другие опасно маневрируют, выбираясь на трассу. То тут, то там на крепком и великом русском языке спорят шоферы. Столпотворение, как в новогодние праздники у контрольных постов на российско-финской границе.
Игорь Пресняков лет этак сорока пяти невысок ростом, с круглым, обронзовевшим на морозе лицом и светлыми. Если бы попросили подыскать человека с типично русской внешностью, то далеко идти не надо: вот он, хоть сейчас на плакат про лесорубов или таежников-промысловиков.
Со слов наших журналистов, летом побывавших в Мячкове, я знал, что на месте нынешней пресняковской торговли прежде были жилые дома.
– Вы хозяин этой земли? – как бы между прочим спросил я, обведя рукой вокруг.
– Только до забора! Видите забор?
Забор я видел и даже успел сфотографировать; объявление на нем позже пригодилось.
– Земля до забора моя! Вся!
– Говорят, на этой земле раньше были дома. Куда же они делись? 
– Понимаю! Вы думаете, я их сжег? Зря думаете!
Отсмеявшись, Пресняков рассказал, что приехал в Мячково в начале 90-х. Купил один дом, стоявший возле шоссе, и завел торговлю. Поначалу в самодельной будке, позже установил контейнер, затем обустроил ларьки. Никто ему не мешал, и, – в это трудно поверить, – даже местные бандиты не обложили данью. Торговля шла удачно, прибыль росла, и в нулевых годах они с женой выкупили соседние участки, построили кафе и магазин.
– Так я и стал олигархом деревенского размаха, – усмехнулся Пресняков.
Успех привлек внимание влиятельных интересантов. Стали поступать предложения вместе с советами от предложений не отказываться. Советы сопровождались «серьезными аргументами», но Пресняков наотрез отказывался от предложений, а на угрозы, как он выразился, плевал с высокого дуба.
Угрозы не остались без зримого воплощения. Сперва загорелось кафе «Русь», а чуть позже – магазин автозапчастей, принадлежащие супругам Пресняковым. Ущерб по их оценкам составил около 5 млн рублей. Кафе восстановили в первую очередь. Многолюдные очереди убедительно свидетельствуют о его популярности. По словам шоферов, от Москвы до Нижнего Новгорода оно чуть ли не самое лучшее. А в магазине удалось восстановить только первый этаж, на большее не хватило денег.
Пока Пресняковы занимались ремонтом, подступила новая напасть. Расположенный рядом земельный участок, на котором прежде были подожженные школа и школьный сад, был выставлен на торги, а следом один за другим были подожжены несколько домов, примыкавших к владениям Пресняковых. Выжженные участки могли быть использованы для того, чтобы отрезать кафе и магазин от шоссе. Выкупить часть освободившейся земли стало для Пресняковых жизненно необходимо. Не буду вдаваться в подробности, но им удалось перехитрить местных начальников и выиграть торги на участок, где прежде были школа и сад. А оставшаяся земля, где стояли сожженные дома, потеряла коммерческую ценность, и ею завладели неизвестные Преснякову лица. На приведенной здесь фотографии видно объявление о продаже. Оно висит уже не первый год.
Я не спрашивал, кто уговаривал Пресняковых убираться из Мячкова и кто претендовал на землю вдоль Большой дороги. Не спрашивал потому, что надобности в этом не было: мой собеседник сам назвал имя недруга, и рассказ о его происках изобиловал множеством подробностей. По словам Преснякова этим человеком был заместитель начальника Володарского РОВД подполковник милиции С. Тот самый, о котором говорили жители Мячкова…
– Зачем ему эта земля? Что он хотел на ней построить? – спросил я.
– Такие не строят! Не могут и не хотят. Они только жгут! Им бы бабки срубить и свалить побыстрее. До следующего раза,  – возмутился Пресняков. – Купить подешевле, продать подороже – и все их дела. А земля, люди – этим начхать. Но ведь это наша земля! Разве не так?

Михаил Яковлев, специальный корреспондент «Защиты и безопасности» Москва – Нижегородская обл. 

Продолжение в следующем выпуске
Свернуть статью