Начальник Управления ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области по расследованию организованной преступной деятельности Заслуженный юрист РФ Анатолий Михайлович Олейников — один из опытнейших следователей нашей страны. Сегодня он отвечает на вопросы журнала «Защита и безопасность».
— Анатолий Михайлович, как кризис повлиял на экономическую преступность?
— Думаю, если грязные деньги вложены в экономику, то кризис на них повлиял так же, как и на других. Но преступники адаптируются в период кризиса быстрее, чем другие. Когда начинаются дикие скачки в ценах, то на обнищании населения криминальные структуры только выигрывают.
— Будет ли новый передел сфер влияния, ведь многие направления бизнеса находятся в упадке?
— Если подходить с умом, незаконная прибыль «светит» везде. Это внешнеэкономическая деятельность, продажа нефти, банковская область и так далее. Мне трудно сказать, как преступные группировки будут окончательно делить сферы влияния. Но то, что они активно лезут во власть, показывают все выборы последних лет. Для того, чтобы впихнуть депутата из своей среды в Госдуму или Законодательное собрание, нужны большие деньги. Поэтому бандиты на выборах объединяются точно так же, как и демократы. В рамках одного из дел мы проводили проверку депутата Госдумы В. В начале 90‑х годов он проходил по уголовному делу о хищении государственной собственности. Законодательство изменилось, и дело в суд направить не смогли, так как он попал под амнистию.
— Расследование преступлений в сфере экономической деятельности тоже идет с осложнениями?
— При захлестнувшей общество экономической преступности серьезных дел этой категории ничтожно мало. До суда доходит еще меньше. В стадии следствия прекращается чуть ли не 70 % дел.
На мой взгляд, существует две причины такого положения. Первая кроется в невозможности материально обеспечить процесс расследования по этой категории дел. Нет даже средств на проведение квалифицированного аудита, а без него невозможно исследовать финансово-хозяйственную деятельность юридических лиц, которые, как правило, являются субъектами внешнеэкономической деятельности. Аудиторскую фирму никакими санкциями невозможно заставить провести проверку, если не будет материальных гарантий, а их практически не бывает. Многие международные следственные поручения исполняются годами или вообще не исполняются. Этот вопрос можно бы сдвинуть с места, будь в каждой стране свой представитель МВД, но это нереально в силу материальных причин. Кроме того, работа следователя по таким делам связана с большим объемом переводов с иностранных языков, а средств и на это не хватает. Так же, как и на зарубежные командировки. Чтобы экономические составы нового УК «заработали», необходимо задействовать весь потенциал научных юридических центров страны в разработке методической базы. В этом же направлении должны действовать Генеральная прокуратура, Верховный Суд и МВД.
Вторая причина заключается в том, что расследование экономических преступлений даже во время стабильного экономического развития СССР представляло особую сложность, несмотря на то, что в следственных подразделениях, службе БХСС были сильные, квалифицированные специалисты, мощная методическая база и ревизионные аппараты. Сейчас многие талантливые следователи ушли из правоохранительных органов на работу без сверхперегрузок, но оплачиваемую в несколько раз выше. Авторитет следователя и престиж следственной работы упали до крайней отметки. В 1992–1994 годах мы были вынуждены брать на работу людей без юридического образования. Я сам 14 лет специализировался на расследовании экономических преступлений и, признаюсь, с трудом ориентируюсь в новом экономическом законодательстве. Так могут ли в нем разобраться следователи, в большинстве своем не имеющие ни достаточного опыта, ни юридического образования? Таких сегодня около 60 %!
А теперь представьте положение следователей, дознавателей, прокуроров и судей, которым необходимо применять кардинально изменившийся Уголовный закон с 33 совершенно новыми составами экономических преступлений. Методической базы нет. Наши научные центры безмолвствуют, центральные правоохранительные органы и Верховный Суд не дают никаких разъяснений, комментариев к кодексам явно недостаточно и они противоречивы, судебной и следственной практики тоже пока нет.
Приведу наиболее характерный пример, иллюстрирующий, в каких условиях нарабатывается судебно-следственная практика. Похоронным делом все гда занимались государственные специализированные предприятия. Должностные лица этих предприятий являлись субъектами ст. 173 прежнего УК и при вымогательстве денег за захоронения (а это массовое явление в похоронной системе) несли ответственность за получение взяток.
После введения Гражданского кодекса все предприятия должны были привести свою организационно-правовую форму в соответствие с нормами ГК РФ. В Санкт-Петербурге подобное предприятие было реорганизовано в специализированное государственное унитарное предприятие, на 80 % финансируемое из городского бюджета при сохранении всех прежних функций.
Сейчас мы расследуем уголовное дело о систематическом вымогательстве взяток на кладбищах города, но к ответственности за получение взяток должностных лиц этого предприятия привлечь невозможно, т. к. в соответствии со ст. 285 действующего УК должностными признаются лица, выполняющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в государственных учреждениях. Суд поступил очень просто — освободил из-под стражи обвиняемых по их жалобам, констатируя, что в их действиях нет состава взяточничества, ибо, хотя они и получали зарплату из городского бюджета, но состоят в штате не учреждения, а коммерческого предприятия.
— Удастся ли правоохранительным органам отделить теневые деньги от легальных?
— Нужно проводить серьезную ревизию тысяч предприятий, а для этого нужны особо квалифицированные специалисты. У нас есть такая группа контрольно-ревизионного управления Министерства финансов по Санкт-Петербургу. Она буквально завалена нашими заявками и не успевает их перерабатывать.
— Насколько реально при расследовании дел выявить участие теневых капиталов в экономике?
— Существует статья в Уголовном кодексе, предусматривающая ответственность за незаконное отмывание этих денег. Но на моей памяти нет ни одного случая, чтобы кого-то привлекли за это к уголовной ответственности. Все упирается в ряд очень серьезных проблем, которые до сих пор не могут быть решены. За четыре года действия ст. 162-2 и почти такого же времени существования ст. 162-5 «О незаконной торговой деятельности» прежнего УК судебно-следственная практика так и не выработала единой методики правильного исчисления сокрытых доходов и неконтролируемых доходов.
Приведу характерный пример: контрольно-ревизионное управление в соответствии со своим положением должно контролировать расходование средств федерального и городского бюджетов. Все, что связано с коммерческими структурами, в принципе — не их компетенция. Если преступление совершается не в бюджетном секторе экономики, вся нагрузка падает на нас. Мы сейчас не в состоянии поставить перед собой глобальную задачу отследить, на какие средства — легальные или нелегальные — существуют зарегистрированные коммерческие структуры. Нужен серьезный экономический анализ, нужна длительная кропотливая работа, в том числе и оперативно-розыскная, которой занимаются наши оперативные подразделения. Эта работа проводится, но в рамках уголовных дел она реализуется редко. Ведь соответствующая статья УК сформулирована недостаточно четко, требует толкований, а практики нет.
Разъяснения, как правильно применять эту статью, может дать только Верховный Суд, и то только тогда, когда суды рассмотрят определенный объем дел и выявят закономерные ошибки.
— Но вы расследовали такие дела, значит, доказательства были?
— Мы расследуем разные дела. И такие, где криминальные структуры создавали различные конторы (типа «Рога и копыта»), которые обманывали граждан. И такие, где бандиты путем насилия заставляют вводить в состав учредителей своих людей, а потом «выдавливают» законных учредителей и становятся владельцами чужого предприятия, приносящего прибыль. Приходится разбираться и тогда, когда один бандит «надул» другого бандита. Но наша главная задача — защитить и без того нищее население.
Впервые в России мы создали практику расследования дел с десятками тысяч обманутых граждан, подав пример другим регионам. Например, в 1993 году по стране прокатилась массовая волна мошенничеств, так называемых дел о «финансовых пирамидах». С неимоверным трудом всего лишь за 11 месяцев, применив нетрадиционные формы расследования, мы направили в суд дело в отношении учредителей лжефирмы «Амарис». Потерпевшими признаны более 23 тысяч человек. Объем дела составляет несколько сотен томов. Суд ограничился чисто символическим наказанием, и ранее дважды судимый гражданин Однолько вышел на свободу. Трудно упрекнуть суд в непорядочных компромиссах, поскольку реально он не мог, соблюдая все процессуальные процедуры, рассмотреть это дело и допросить всех. Если в приговоре упомянуть фамилии свидетелей и потерпевших и попытаться определить судьбу изъятых по делу денег, то только на составление приговора потребовалось бы 4–5 месяцев. Таких дел у нас было около пятидесяти.
Наш процессуальный закон настолько отягощен всякими формальностями, что позволил суду на законных основаниях возвратить на доследование одно из таких дел только потому, что в период следствия из общей огромной массы допрошенных не были признаны потерпевшими 2–3 человека, длительно отсутствовавшие в городе и обратившиеся в суд после поступления туда дела. Таких доследований немало, материальные затраты на их проведение — огромны. С середины 80-х годов мы многократно вносили аргументированные предложения в соответствующие инстанции об отмене института доследования вообще.
— Возбуждаются ли дела на авторитетов преступных группировок?
— Да, их немало. Например, мы направили в суд дело на группировку Ефимова (Фима-банщик). Он обвиняется в том, что обложил данью крупнейшее в нашем регионе предприятие «Ленрыбпром». Это в прошлом государственное предприятие было вынуждено за каждую разгруженную тонну рыбы 4 доллара платить бандитам. Деньги, естественно, безналично, перекачивались в бандитские структуры. Все как бы легально оставалось у бандитов, но за счет вымогательства. Дело серьезное, и представляете, какой будет оказываться прессинг на потерпевших, которые давали показания по этому делу!
— Можно ли сейчас просчитать ситуацию с коррупцией на два-три шага вперед?
— Быстрое распространение коррупции стало неизбежным еще тогда, когда в 1986 году вышел закон «О кооперации», позволяющий в государственный сектор экономики влиться кооперативному движению. Стало ясно, что от власти зависит — разрешить ту или иную сферу деятельности или нет. Это и повлекло всплеск коррупции. Почему Америка стала процветающей страной? На издержках «сухого закона» в начале 20-х годов стал сколачиваться преступный капитал. После этого преступный капитал стал работать на национальную экономику легально, гласно и законно. У нас пока этот процесс не вошел в цивилизованное русло, потому что мы не осуществили полный передел государственной собственности. Когда разграбят и разворуют все, то произойдет так, как в Америке: разворованные средства и имущество будут работать на национальную экономику, будут вкладываться в производство. Тот, кто в свое время успел отхватить жирный кусок «государственного пирога», сейчас не заинтересован, чтобы госсобственность защищали.
Подготовила Наталья Матвеева
Свернуть статью
Преступники лучше адаптируются к кризису (стр. 12)
Аннотация:
Начальник Управления ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области по расследованию организованной преступной деятельности Заслуженный юрист РФ Анатолий Михайлович Олейников — один из опытнейших следователей нашей страны. Сегодня он отвечает на вопросы журнала «Защита и безопасность».Читать всю статью