Предостережение

Премьера «Белой болезни» состоялась 29 января 1937 года в Сословном театре Праги, когда фашизм все увереннее заволакивал Европу. У зрителей «из народа» пьеса получила ошеломляющий успех. Правящие круги, в свою очередь, сделали все, чтобы спектакль запретить.
После победы над фашизмом постановка продолжила триумфальное шествие по соцстранам, а потом о ней как-то забыли. Как оказалось, до того момента, когда живущие на Земле вновь оказались на пороге глобального передела мира, что может обернуться катастрофическими последствиями. И именно тогда на планету обрушилась губительная инфекция COVID-19.
Вот бы эту пьесу поставить сейчас во всех странах, чтобы тамошние ястребы, мечтающие развязать новую войну, перед угрозой смертоносного вируса хотя бы из животного страха, из чувства самосохранения подумали о вечном, остановили бессмысленную и опасную гонку вооружений, перестали бряцать оружием, пытаясь установить свой миропорядок в суверенных государствах.
Публикуем фрагменты пьесы «Белая болезнь». Карел Чапек. 1937 год.
* * *
Государственная клиника. Кабинет главного врача, профессора Сигелиуса. Интервью.
Журналист: Господин профессор, наша газета хотела бы услышать из самых авторитетных уст…
Сигелиус: О так называемой белой болезни, или пекинской проказе? К сожалению, о ней пишут слишком много. И слишком по-дилетантски. Болезнями должны заниматься только медики. Стоит написать о болезни в газете, большинство читателей тотчас начинает искать у себя симптомы.
Журналист: Да, но наша газета как раз хотела бы успокоить публику.
Сигелиус: А чем её успокоить? Болезнь очень тяжёлая и ширится как лавина. Все клиники мира лихорадочно ищут средство, но пока что наука бессильна. Напишите, что при первых признаках болезни каждый должен обратиться к врачу, вот и всё.
Журналист: А врач?
Сигелиус: Врач пропишет мазь. Бедным — марганцовую, богатым — перуанский бальзам.
Журналист: И это помогает?
Сигелиус: Да. Против дурного запаха, когда откроются язвы. Это вторая стадия болезни.
Журналист: А третья?
Сигелиус: А в третьей помогает морфий. Только морфий. Гнусная болезнь.
Журналист: И она очень заразна?
Сигелиус: Она распространяется с невероятной быстротой. Мы усиленно боремся с так называемой пекинской проказой. В Китае почти каждый год появляется новая интересная болезнь, порождённая нищетой. Но ни одна из них ещё не истребляла столько народу. Это поистине мор наших дней. Она уже скосила пять миллионов человек. Миллионов двенадцать больны ею в активной форме, и по крайней мере втрое больше ходит, не зная… Мы работаем не покладая рук. Пока что удалось с несомненностью установить, что болезнь поражает только лиц в возрасте сорока пяти лет и старше. Очевидно, для неё создают благоприятную почву те естественные изменения в человеческом организме, которые мы называем старением.
Журналист: Это чрезвычайно интересно.
Сигелиус: Будь вы постарше, это не казалось бы вам таким интересным. После первого же признака болезни прогноз совершенно точен: смерть наступает через три–пять месяцев. Обычно от общего заражения крови.
Журналист: Наших читателей, конечно, больше всего интересует, как уберечься от этой болезни.
Сигелиус: Никак! Абсолютно невозможно! Каждый, кому больше сорока, обречён. Ваших читателей интересует, как уберечься. Ещё бы! Меня это тоже интересует. Боже, до чего бессильна наука!
Журналист: Может быть, в заключение вы скажете несколько ободряющих слов?
Сигелиус: Да. Напишите у себя в газете, что с этим нужно примириться.
* * *
И вдруг появляется врач, который получил лекарство от белой болезни. Полное излечение. Но доктор ставит условие: все государства должны подписать вечный мир. Иначе он не откроет никому своё изобретение.
* * *
Семья вечером за столом. В газете репортаж о том, как Маршал (глава государства) посетил клинику.
Отец: (читает газету). Видишь, мать, уже есть лекарство от белой болезни.
Мать: Слава богу!
Отец: Я же говорил! При нынешних успехах цивилизации невозможно, чтобы гибло столько людей. Откровенно говоря, я чувствую себя так, будто снова родился. Всё-таки было страшновато. У нас на службе белая болезнь свела в могилу больше тридцати человек — всем под пятьдесят.
Мать: Бедняги.
Отец: Сегодня меня вызвал сам барон Крюг и говорит: «В связи со смертью главного бухгалтера вы примете руководство всей бухгалтерией». Такой счастливый день!
Мать: Я очень рада за тебя.
Отец: А за себя? Ты прикинь: ведь это лишних двенадцать тысяч в год.
Главный бухгалтер концерна Крюга! Неплохая карьера, мать! Знаешь, на это место у нас метили ещё пять человек. Но все они померли. Все от белой болезни… Искренне скажу: слава богу, что появилась эта белая болезнь!
Мать: О господи, как ты можешь?!
Отец: Да ведь это правда! Подумай только: она помогла и нам, и многим другим. А теперь от неё есть лекарство, так что нам она уже не страшна. Но я ещё не дочитал. (Берёт газету) Профессор Сигелиус — светлая голова! Это лекарство открыли в его клинике. Сам Маршал туда приезжал. Пишут, что это был незабываемый момент. Верю. Маршала я видел только раз, мельком на улице, в машине. Великий человек, мать! Выдающийся полководец!
Мать: Война будет?
Отец: Сама понимаешь: будет. Было бы грешно не воевать, когда у нас такой блестящий военачальник. На заводах Крюга сейчас работают в три смены — военные заказы. Не вздумай сболтнуть, теперь у нас начали делать новый отравляющий газ. Прямо замечательный! Строим шесть новых фабрик. Быть сейчас главным бухгалтером у Крюга — это высокое доверие. Я бы и не взялся за это дело, если бы не сознавал своего гражданского долга.
Мать: Только бы нашему сыну не пришлось идти на войну.
Отец: Не беспокойся: война не продлится и недели. Противник будет разбит, прежде чем узнает, что она началась. Вот как это делается в наше время, мамочка. А теперь дай мне дочитать. (Пауза.) Ах, сволочь! Как это только терпят! Да ещё пишут о нём в газетах! Я бы безо всяких разговоров велел этого типа пристрелить. Это же изменник!
Мать: Кто?
Отец: Тут сказано, что лекарство изобрёл какой-то Гален. И он, мол, не откроет своего секрета ни одному государству, пока оно не предложит другим державам заключить вечный мир!..
Мать: Что ж в этом плохого?
Отец: Глупый вопрос! На это не пойдёт ни одна страна в мире. Зря, что ли, мы потратили столько миллиардов на вооружение? Вечный мир! Это же просто преступление! По-твоему, закрыть предприятия Крюга? Двести тысяч человек выбросить на улицу? В тюрьму нужно этого типа! Говорить сейчас о мире — это подстрекательство к бунту!
Мать: Но если он открыл лекарство…
Отец: Это ещё вопрос. А по-моему, этот мерзавец вовсе даже не врач, а тайный агент и экстремист, подкупленный какой-нибудь иностранной державой. Посадить его безо всяких разговоров.
Мать: А если это лекарство и вправду действует?
Отец: Тем хуже! Тогда я зажал бы ему пальцы в тиски. Заговорил бы! Нынче есть средства заставить людей говорить. Неужто позволить, чтобы этот мерзавец морил нас белой болезнью из-за такой дурацкой утопии, как мир? Хороша гуманность!
Мать: (глядит в газету). Этот доктор говорит только, что хочет прекратить убийства.
Отец: Негодяй! А слава нации для него ничто? Кто против убийств, тот против наших коренных интересов, понятно?
***
Потом заболеет и от безысходности застрелится барон Крюг — владелец всех военных заводов. Его преемник-сын Павел (Крюг мл.) приходит на доклад к Маршалу, который уже начал войну с соседней страной, и застает его с дочерью Аннетой в отчаянии: у главы государство проявились признаки белой болезни. Он на глазах слабеет… Вот тогда в их головах начинает что-то меняться...
* * *
Маршал: Нет, нет, я не имею права болеть. Я должен воевать, детка. Увидишь, я и думать не стану о болезни. Вот только сейчас, здесь, с вами, отдохну немножко. Мне надо было бы проехать по городу... показаться народу... сказать всем, что... с нами справедливость... с нами... (Бьет себя в грудь)… Погоди, я еще поеду во главе войска как победитель...  Война - прекрасная вещь!
Крюг мл.: (Аннете). Маршал силен духом. Такого человека болезнь не сломит. Увидишь, как он встанет сейчас над картой военных действий и забудет обо всем... Он солдат.
* * *
Маршал: (всхлипывает). О господи боже, господи боже, боже милосердный!
Шесть недель! Всего шесть недель, сказал доктор. А потом конец... такой конец! О боже! Почему человек не понимает всего этого раньше... пока не испытает сам?.. Смилуйся надо мной, боже!..
Крюг мл.: Ваше превосходительство, получены вести с фронта.
Маршал: Что-о? Дайте сюда. (Берет радиограммы и молча читает.)
 (Встает и, шатаясь, выходит на середину сцены.) Итак, я приказываю... Аннета, завтра я сам приму верховное командование, сам буду руководить всеми наступательными операциями... Это моя миссия, понимаешь? А когда мы победим, поеду на белом коне впереди моих войск...
я буду гарцевать во главе моих солдат... Скелет на белом коне!.. И люди будут кричать: «Да здравствует маршал! Да здравствует его превосходительство Мертвец!»
Аннета (закрывает лицо руками)
Крюг мл.: Не надо так говорить, Маршал!
Аннета: (гладит Маршала по голове). Сейчас не думай об этом, папочка. Ты должен поправиться, должен, ну просто должен! Скажи, что ты хочешь этого...
* * *
Крюг мл.: (набирает номер). Алло, доктор Гален? Говорит Крюг. Приходите к Маршалу, доктор. Да...он очень болен. Только вы сможете... Да, я понимаю... лишь при условии, что он заключит договор о вечном мире. Да, я ему передам. Подождите у телефона. (Прикрывает ладонью трубку.)
Маршал: (вскакивает). Нет, нет! Я не хочу мира! Я должен воевать!... Мы должны выиграть эту войну!
Крюг мл.: На это не хватит... шести недель, маршал.
Маршал: Да, шести недель... Ах, зачем господь допустил это! Зачем допустил!.. Господи Иисусе, что же мне делать?
Крюг мл.: Предотвратить катастрофу, маршал. Такова теперь ваша задача.
* * *
Аннета: (в трубку). Вы слушаете, доктор? Говорит дочь маршала. Вы приедете? Да, он выполнит ваше условие. Нет, он еще не сказал этого, но ему не остается ничего другого... Что? И тогда вы бы пришли? И спасли бы его? Погодите, я скажу ему. (Закрывает трубку ладонью.) Отец, он говорит, что хочет услышать от тебя только одно слово...
Крюг: (спокойно). Прошу прощения. Ваше превосходительство, вы обязаны сделать это.
Маршал: Что сделать? Вызвать к себе этого врача?
Крюг мл.: Да.
Маршал. А потом униженно предложить мир? Отозвать войска? Так?
Крюг мл.: Да.
Маршал: У меня нет права на собственную жизнь?
Крюг мл.: Нет, ваше превосходительство. Прежде надо кончить войну.
Аннета: Прошу тебя, отец! Прошу ради всех больных этой болезнью.
Маршал: Ради всех больных!..Ты права, Аннета, ведь есть еще другие. Нас, больных белой болезнью - миллионы! Да, я должен быть с ними. Гляди, весь мир, гляди, вот стоит... Маршал прокаженных! Он уже не во главе войск: он во главе больной толпы. С дороги, с дороги! Шагаем мы, прокаженные! С нами справедливость, ибо мы больны и хотим только милосердия... Дай сюда, Аннета. (Берет трубку.) Алло, доктор... Да, это я. Да, да, я же сказал, да. Хорошо, спасибо. (Вешает трубку.) Ну вот и решено. Через несколько минут он будет здесь. Надо прекратить наступление на фронте и уведомить все правительства... (Берет с письменного стола свои приказы и рвет их в клочки.)
Аннета: Слава богу! (Плачет от радости.) Я так рада, отец... Так рада, Павел!..
Крюг мл.: А теперь вы посвятите себя делу мира. Скажете людям, что всевышний внушил вам это...
Маршал: Бог... Если бы я знал, что такова действительно воля бога... Ведь это тоже было бы повеление свыше, Павел?
Крюг мл.: Да, и великое.
Маршал: И не из легких, я знаю. Мне знаком дипломатический мир. Но если я проживу еще несколько лет... Человек на многое способен, когда уверен, что получил повеление от бога. Мир... Всевышний хочет, чтобы я стал миротворцем... Аннета, произнеси эту фразу вслух, чтобы я слышал, как звучит...
Аннета: Всевышний хочет, чтобы ты был миротворцем, отец.
Маршал: Право, звучит неплохо. Это была бы великая миссия, а, Аннета? Победить белую болезнь на земле - уже само по себе... грандиозная победа, а? Быть миротворцем... И наш народ стал бы первым среди всех остальных!.. Правда, это будет не легко, но если я останусь жив... Если такова воля божья.. Так где же этот доктор, Аннета? Где доктор?
(Занавес)