Более шести лет прошло. Как вспоминается декабрь 94-го? Что предшествовало тем событиям? Что предшествовало вводу войск? Так ли он прошел, как задумывалось? А может быть, можно было и избежать ввода войск? Можно ли было избежать боевых действий такого масштаба? В поисках ответов на эти и другие вопросы, связанные с чеченской проблемой, уже много копий сломано...
Депутат Государственной Думы генерал армии Анатолий Куликов из тех военных и государственных руководителей, кто прошел-пережил первую чеченскую кампанию, он возглавлял группировку федеральных сил в Чечне, участвовал в планировании операции, вел переговоры на разном уровне. Его мнение о событиях шестилетней давности, вне всякого сомнения, и авторитетно, и интересно нашим читателям.
— Ввод войск в Чечню в декабре 1994 года стал драматической страницей в новейшей истории России. Можно ли было избежать этого? Объективности ради надо сказать, что Ельцин пытался это сделать. Он пытался вступить в контакт с Дудаевым, а точнее, ответить на попытку Дудаева вступить в такой контакт, даже запросил Государственную Думу и Совет Федерации. Но и те и другие ответили отказом. Поэтому обвинять Ельцина в том, что он единолично принял решение втянуть страну в эту войну, продолжающуюся уже шесть лет, было бы неправильным.
К сожалению, планирование и подготовка этой чрезвычайной акции были далеки от совершенства. Ельцин, боясь того, что Совет Федерации не ратифицирует его указ, не ввел чрезвычайного положения. В этом была одна из главных политических ошибок.
Второе. Президент, как Верховный Главнокомандующий, как бы передоверился Генштабу, не поставил ему четкой задачи на планирование и проведение сложнейшей операции, не осуществлял жесткого контроля в ходе ее проведения.
Надо сказать, что и Генштаб не горел желанием как можно качественнее ее спланировать и осуществить. До последнего момента все почему-то надеялись, что чеченская оппозиция при оказании ей военно-технической помощи сама разберется с сепаратистами. Но все объективные данные говорили о том, что без вмешательства федеральных сил узел проблем развязать уже невозможно.
Не буду останавливаться подробно на событиях ноября 1994 года, когда вместо военных профессионалов для сверхсложной акции были набраны молодые ребята, подлежащие увольнению в запас той же осенью, так называемые «добровольцы», от которых открестилось Министерство обороны. Они, конечно же, не могли в составе наспех собранных экипажей, пусть и с так называемой чеченской милицией, выполнить серьезную задачу.
Еще одна ошибка — полное отсутствие какой-либо информации об истинном положении дел в Чечне. И Генеральный штаб, и ФСБ, и МВД плохо представляли, что там происходило. После выхода оттуда войск все оперативные позиции были утрачены.
Внутренние войска направляли на контрольно-пропускные пункты на путях выхода из Чечни видеооператоров, разведчиков — они записывали показания беженцев. Нами был подготовлен девятичасовой фильм. Самые-самые «выжимки», бьющие по сердцу и уму факты, — 30-минутную пленку — я показывал Шахраю, Филатову, Степашину, Ерину. Говорил им: «Посмотрите, что творится в Чечне. Надо готовить общественное мнение. Готовить так, как нас этому учили. Меня, например, учили этому в академии». Я им приводил пример, как американцы готовили общественное мнение относительно известных событий в Панаме. Все со мной соглашались. Но никто ничего не мог сделать, потому что... Уже не просто проявлялись зачатки безвластия или отсутствия государственного влияния, в том числе на СМИ. Наступало безвластие.
Чеченцы же времени не теряли. На пропаганду своих сепаратистских, антироссийских и антирусских идей они выделяли огромные деньги. На Западе уже было четко сформировано мнение, что Россия подавляет национально-освободительное движение. Я с этим лично столкнулся, находясь в Лондоне на международной конференции. Отчетливо помню разговор с Марией Беннигсен (это, кстати, правнучка барона, участника Отечественной войны 1812 года). Она прямо заявила мне: «Я хорошо знаю Дудаева. Вы, Россия, ведете себя там неправильно, подавляете национально-освободительное движение». Говорили с ней несколько часов. В конце концов мне показалось, что я развеял ее прочеченские настроения. Но года через два прочитал о том, что она была замешана в торговле оружием... для Чечни.
Что же предшествовало вводу войск и почему я утверждаю, что Ельцин был в конце концов прав, приняв такое решение?
Дудаев изначально пытался путем создания собственных вооруженных сил выйти из-под федерального контроля и образовать самостоятельное государство. Он был одержим этой идеей. Своих воззрений он не скрывал даже тогда, когда оставался на военной службе в Вооруженных Силах СССР. Он был приглашен в Чечню и поначалу был согласен там даже на второстепенные роли. Но рвущимся к власти в республике пона добился именно такой лидер — генерал, одержимый национал-сепаратизмом. Он же, не имея опыта общественно-политической деятельности, быстро утратил свое влияние в Чечне. Там к власти пришли люди, далекие от высоких целей, — откровенные бандиты из окружения президента самопровозглашенной Ичкерии, которые начали обогащаться, грабить, убивать, изгонять русскоязычных жителей бывшей Чечено-Ингушетии. От «непримиримых» досталось даже просоветским, пророссийским единоверцам-мусульманам.
Число убийств подскочило до 2 тысяч в год на 800 тысяч населения. Сравните: в Ростовской области, где тогда проживало 4,5 миллиона человек, таких тяжких преступлений совершалось 400 — 450, но даже такую цифру мы считали недопустимо высокой.
Люди уже не могли терпеть бандитский беспредел. Вопиющих фактов было сотни. Девочку-подростка изнасиловали полтора десятка чеченцев, заместителя декана одного из вузов под угрозой оружия заставляли ставить зачеты, сплошь и рядом русских выгоняли из домов и квартир, вынуждая продавать их за бесценок...
Что касается начала военной операции, то исполнение ее было прескверным.
Во-первых, повторяю, Генеральный штаб, с моей точки зрения, не проявил традиционного тщательного подхода к планированию операции. Это было поручено Грачеву, и по его решению подготовка должна была закончиться к 1 декабря.
Войска в основном были сосредоточены. Но что это были за войска? Это были батальоны и сводные полки из разных округов и даже из Военно-Морского Флота, морской пехоты. Люди, совершенно не обученные действиям в горах и в городе, то есть в особых условиях. Наверное, в этом есть вина и Главкомата Сухопутных войск, и Министерства обороны, и Генерального штаба. Мало того, что начало операции спланировано с огрехами, с моей точки зрения, и замысел не соответствовал обстановке, сложившейся на тот период.
Но даже и этот план был нарушен. Начало операции планировалось на 5 часов утра 11 декабря. Я уверен, что если бы начали движение по плану, то фактор внезапности помог бы к 8 часам утра блокировать Грозный по всем направлениям. Но неожиданно командующий группировкой генерал Митюхин получил информацию от одного из командиров (всего было шесть маршрутов выдвижения) о том, что тот не готов начать движение. Митюхин попросил у Грачева (уже после обсуждения и утверждения плана!) разрешения... перенести начало движения с 5 на 8 часов. С военно-технической точки зрения это была роковая ошибка генерала Митюхина.
В 5 часов утра я жду сигнала, а его нет. Выхожу на командный пункт. С Митюхиным поругался тогда довольно серьезно. Я ему прямо сказал: «Вы предсталяете, что по основному — Назрановскому — направлению мы не пройдем, потому что сегодня воскресенье и на Экажевском перекрестке, где авторынок, в 8 часов утра уже будет народ стоять, не пропустят колонну! Вы это понимаете или нет?!»
К сожалению, он этого не понимал... И многие руководители не понимали и не представляли, что такое Кавказ, хотя и служили там. Не понимали также и природы этого конфликта. Не понимали, что ингуши могут препятствовать движению колонны.
Так и произошло. На перекрестке была толпа. Начали резать топливные и тормозные шланги, выводили технику из строя, несколько единиц даже подожгли.
Я на вертолете облетел все направления, задокументировал все. Был свидетелем, как до Нижних Ачалуков дошла колонна в 76 боевых машин десанта, которую встретили полтора десятка ингушей с белыми флагами. Вместо того чтобы продолжить движение, эта колонна остановилась, потом... развернулась и пошла назад, пройдя до этого около 90 километров. Уже на двух направлениях все было сорвано.
И уж если быть до конца откровенным, объясню, немного забегая вперед, почему имел успех Рохлин на Северном направлении. Потому что единственный полк внутренних войск, действовавший с армейцами в первом эшелоне, — 81-й полк оперативного назначения — на Знаменском направлении, не остановившись ни перед одним чеченским постом, а, наоборот, грамотно применив оружие, занял высоту в районе Петропавловской. Если бы части Российской армии, как и положено было, зашли со стороны Аргуна, то и полк прошел бы южнее Петропавловской. Но он к исходу дня занял высоту севернее Петропавловской, поскольку не было взаимодействия с югом и востоком, и я сам приказал командиру полка южнее не идти, иначе он остался бы без огневого прикрытия. К сожалению, он так и осел на той высоте — чуть ли не два года там просидел. А по замыслу должен был действовать в первом эшелоне и зайти вместе с армейцами со стороны Аргуна, удерживая в том числе и мост через реку Аргун...
Этот самый плацдарм нашего 81-го полка и позволил Рохлину успешно продвигаться с Северного направления. Помогло и то, что 63-й полк оперативного назначения внутренних войск удерживал мост у станицы Червленной, по которому беспрепятственно и безопасно можно было пройти с Северного направления. Так Рохлин оказался впереди. Повторяю, благодаря быстрым и решительным действиям 81-го полка. Этот полк был готов, командиры и солдаты внутренних войск были готовы к таким событиям. На Западном направлении останавливались, объяснялись с женщинами, хлопали по плечу мужчин и... провалили операцию. А это стоило многих жизней, обернулось большой кровью. Почему мы оказались в районе Ассиновской, где на два года встали лагерем? Именно потому, что армейцы не выполнили на этих направлениях задачу по блокированию Грозного.
По замыслу все силы внутренних войск, кроме 81-го полка, должны были обеспечивать тылы. Практически свою задачу по плану операции внутренние войска выполнили, обеспечив заставами три коммуникационных направления: южнее Сунженского хребта, по южному берегу реки Терек и со стороны Кизляра.
Вот что касается декабрьских дней 94-го. Эта вторая, я бы ее назвал самой крупной с военно-технической точки зрения, ошибка не позволила использовать фактора внезапности. Появились первые жертвы, в их числе и старшие офицеры. В районе Долинской на северо-западе бандиты поставили на пригорок БМ-21 и сделали несколько выстрелов прямой наводкой по колонне. Это было началом вооруженного противостояния с применением всех видов оружия.
Можно ли было закончить эту войну раньше, победоносно, с точки зрения федеральных сил? Да, я считаю, можно было.
Почему такого не случилось? Сказалось плохое понимание Ельциным ситуации. Ему достаточно было понять (хотя ему докладывали, и я лично ему докладывал), что все сейчас упирается в нейтрализацию лидеров преступных группировок. Конкретно — Басаева, Гелаева, Масхадова, Яндарбиева — пяти-шести человек на то время. Их нужно было нейтрализовать, раз у нас были утрачены все оперативные позиции. Кстати, это и сегодня нужно делать, только путем проведения комплексной специальной операции с применением Вооруженных Сил, ФСБ, МВД, подразделений ГРУ, в сочетании с войсковыми, оперативными и специальными мероприятиями.
Но для этого Ельцин должен был четко поставить задачу. Я ему прямо говорил: «Борис Николаевич, пригласите Куликова, Барсукова, Грачева, дайте им срок в три месяца. Если через три месяца они не выполнят эту задачу, всех троих надо снять, освободить от занимаемых должностей и назначить тех, кто способен это сделать. И я вас уверяю, эта задача будет выполнена». Ельцин протестующе махал руками и говорил: «Нет, нет, я об этом слышать не должен!» Попытки же сделать это самостоятельно ни к каким результатам не привели. Я не скрываю, что наши подразделения были нацелены на выполнение этой задачи, нацелены были и другие, но в одиночку, без комплексного подхода под единым руководством никто не мог этого выполнить. И еще раз хочу сказать: особого желания по этому поводу не испытывало и Министерство обороны. Ни одного инициативно предложенного мероприятия без команды Верховного Главнокомандующего никто не выполнял. И хотя я был командующим объединенной группировкой, все делалось только в пределах санкций, данных министром обороны или начальником Генерального штаба. Сверх этого никто ничего не делал. Любая задача, которая ставилась, докладывалась наверх, и оттуда ее могли элементарно отменить.
Ельцин передоверился Грачеву. К сожалению, достаточно квалифицированной координации и серьезного отношения к делу, какие были, мы это знаем, в годы Великой Отечественной войны со стороны Генерального штаба, в нашем случае не наблюдалось.
Никто не придавал серьезного значения этой войне. Мало того, всем известно, каким было общественное мнение во время первой кампании.
Вот лишь некоторые факторы, которые не позволили завершить боевые действия успешно или хотя бы достойно.
Нельзя не упомянуть еще особую роль «миротворца» Лебедя, которому с точки зрения политической нужна была любая «победоносная» акция, чтобы о нем заговорили. Ельцин в это время был уже болен, Лебедь рассчитывал, что выборы президента состоятся раньше, и ему нужен был фон, повторяю, любая «победоносная» акция. Хотя с объективной точки зрения, конечно же, никаких Хасавюртовских соглашений подписывать было нельзя.
А перед этим Ельцин, рассчитывая на успех во втором туре и терзаемый угрызениями совести за начало этой войны, делал все, чтобы ее остановить. Даже в ущерб объективности. Помню, как он позвонил мне из машины и сообщил: «Я встречаюсь через 3 часа с Масхадовым, буду подписывать соглашение». Я забеспокоился. Говорю: «Борис Николаевич, нельзя в таком виде подписывать соглашение — там же нет никаких обязательств со стороны бандитов: ни по выдаче террористов, ни по оказанию помощи правоохранительным органам». Чувствую, ему это не понравилось. Предлагаю: «Позвольте я несколько строк в это соглашение сейчас срочно пришлю в Администрацию». Он: «Да, присылайте». Я немедленно прислал всего лишь один абзац, небольшой, из трех строчек. Крайне важно было включить обязательства противоположной стороны по оказанию помощи правоохранительным органам в поиске и выдаче террористов. Но в подписанном соглашении ничего этого не оказалось...
Начало второй кавказской военной кампании, с моей точки зрения, также было обусловлено рядом политических и военно-технических ошибок.
С февраля 1995 года, понимая, что мы не контролируем южную границу Чечни, зная, что боевики имеют на Ботлихском направлении свободный доступ в горный Дагестан, в Азербайджан (как говорится — далее везде), я, будучи командующим группировкой федеральных сил, настаивал на том, чтобы армия выставила там мотострелковый батальон от буйнакской бригады. Ботлихское направление надо было наглухо и навсегда закрыть. С трудом, но добился этого — сначала мотострелковый батальон, потом парашютно-десантный находились там.
Да, это было трудно — выполнять боевую задачу в условиях высокогорья, доставлять батальону боеприпасы, продовольствие. Но присутствие там этого батальона было крайне необходимо, я абсолютно в этом уверен. И именно в таких случаях мы говорим: речь идет о государственных интересах.
Но начальник Генштаба, министр обороны, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа меня часто атаковали с целью снять этот батальон, доказывая, что трех часов будет достаточно, чтобы из Буйнакска подошли силы в случае необходимости. Опять эти три часа! Именно задержка в три часа провалила начало первой кампании... Я категорически не давал своего согласия, более того, даже Ельцину лично докладывал устно и написал, чтобы и Верховный Главнокомандующий не давал добро на эти просьбы армейцев. И надо отдать ему должное — здесь он меня поддержал.
Осенью 1997 года, когда мы с Абдулатиповым приехали в Пятигорск, где встречались с руководителями юга России, Казанцев сделал тридцатиминутный доклад, доказывая, что нужно снять этот батальон. Я сказал тогда: «При всем к вам уважении, Виктор Германович, я на это согласия не дам, пока являюсь министром внутренних дел». После этого еще раз попросил поддержки у Ельцина. Армейцев я по-человечески могу понять — хотели облегчения участи своих войск. Это можно понять с точки зрения административной, экономической, хозяйственной. Но с военной точки зрения проявилась стратегическая недальновидность...
Я был освобожден от должности 23 марта 1998 года, а уже 8 апреля новый министр внутренних дел, оставаясь по-прежнему ответственным за этот участок юга России, дал свое добро на то, чтобы батальон, который был костью в горле у спешно вооружавшихся бандитов, сняли.
А что произошло дальше, всем прекрасно известно. Появилась возможность у ярых ортодоксально настроенных бандитов во главе с Басаевым и Хаттабом отчленить часть Дагестана, провозгласить там исламскую республику. Они хотели присовокупить к горному Дагестану еще часть равнинного, попытались в июне это осуществить, но получили отпор и тогда сосредоточили свои силы на Ботлихском направлении. За минувшие полтора года они подготовили там солидную базу. Все это время район был бесконтрольным, туда даже участковый милиционер не мог попасть, ваххабиты установили там свою власть.
У законной же власти, федеральной, я считаю, были полные основания начать аресты на территории Дагестана всех ортодоксальных ваххабитов после захвата Хачилаевым 21 мая 1998 года Дома правительства в Махачкале. Это было бы не только оправданно, это позволило бы предотвратить ту беду, которая грянула в августе 1999 года. В очередной раз мы упустили ситуацию, отдали инициативу вооруженным террористам.
А дальше была война...
Полковник Борис Карпов
© «На боевом посту»
Свернуть статью
А дальше была война (стр. 43-45)
Аннотация:
Более шести лет прошло. Как вспоминается декабрь 94-го? Что предшествовало тем событиям? Что предшествовало вводу войск? Так ли он прошел, как задумывалось? А может быть, можно было и избежать ввода войск? Можно ли было избежать боевых действий такого масштаба? В поисках ответов на эти и другие вопросы, связанные с чеченской проблемой, уже много копий сломано...Читать всю статью